все это пересмотреть не удастся.
С большим нетерпением жду пенсии. Имеется в виду пенсионных денег, а не возможности уйти на отдых. Если все будет так, как задумано, то с сумы зарплата + пенсия я смогу ежемесячно отдыхать недельку на Канарах. В процессе подготовки к пенсии – беру уроки домино (шутка).
Несколько слов о моей жизненной философии. Я никогда не работал «на визитку». Все, что шло в руки – брал, но если требовались какие-то сверхусилия, унижение, «восхождение по головам» – проходил мимо. Титулы, звания, награды, вся эта позолоченная мишура для меня никогда не представляли особой ценности. Для меня всегда было наиважнейшим, где человек живет, что ест и пьет, где отдыхает, на чем ездит… То есть реальные вещи, которые делают жизнь лучше, веселее, наполняют ее смыслом, новыми впечатлениями.
Знаете, мне очень нравится анекдот: наши туристы гуляют по грузинскому кладбищу. Подходят к какой-то могиле. На памятнике написано Гиви Махарадзе, 1911–1995. В скобках – жил 3 года. Другая могила: Важа Мамашвили, 1932–2004. Жил 5 лет. И так далее. Подходят к служителю: нет ли здесь ошибки, спрашивают, люди жили по 70–80 лет, а написано – 3 года? Никакой ошибки нет, отвечает гробовщик. Это он существовал 80 лет, а жил, когда у него было все: женщины, деньги, дом, машина, дача, здоровье – только 3 года.
Вот это и есть мой главный жизненный принцип!
Ремонт по-донецки
Виктор Иванович, уважаемое лицо, профессор медуниверситета, проживал в элитном доме для выдающихся ученых в центре Донецка. Но вот времена изменились, жить стало лучше (для 1% граждан Украины) и значительно веселее (для остальных 99%) и в 90-е годы в доме выкупил две квартиры ну, не то чтобы явный бандит, а скажем так – энергичный бизнесмен. Во всяком случае, ведение дел последнего было связано с некоторой угрозой для его жизни. Об этом можно было судить по тому, что в каморку вместо консьержки был посажен кадровый милиционер чуть ли не в офицерском звании, а при подъезде бизнесмена к дому на двух бронированных авто, вначале выбегала охрана и 15 минут тщательно обшаривала местность и только тогда из другой машины появлялся сам жилец и шустро прошмыгивал через живой коридор из телохранителей в подъезд. В одной из купленных квартир бизнесмен поселился лично, а в другой, в аккурат двумя этажами выше Виктора Ивановича, он устроил то ли небольшой бассейн, то ли большое джакузи, то ли еще какое-то устройство, непосредственно связанное с водными процедурами. В один прекрасный день воды из этого бассейна внезапно освободились и залили и самого бизнесмена, и квартиру над Виктором Ивановичем, и квартиру самого Виктора Ивановича и еще квартиры двумя этажами ниже. Возмущенный Виктор Иванович обратился к бизнесмену с требованием выделить деньги (согласно жэковского акта – порядка 20 000 гривен) на ремонт. Тот немного подумал и предложил тысячу, а за остальными девятнадцатью послал профессора в светлую даль с попутным советом больше ему на глаза не попадаться.
Виктор Иванович в городе Донецк был не последним человеком. Он обратился к нескольким высокопоставленным чиновникам из правоохранительных органов с просьбой найти управу на хама. Несмотря на искреннейшее желание навести порядок в городе вообще и помочь потерпевшему, в частности, милицейские чины, узнав фамилию обидчика, наотрез отказались «разбираться» с соседом Виктора Ивановича и, более того, очень настойчиво посоветовали ему самому «успокоиться» и не приставать к солидным людям со всякой ерундой.
Тогда Виктор Иванович обратился к знаменитому в городе (да и в Украине) всемогущему Фиме, его пациенту в прошлом и просто хорошему знакомому. Тот, однако, тоже почему-то связываться с соседом-бизнесменом не захотел. Чтобы все же как-то помочь ученому, Фима позвонил на шахту им. Засядько, рассказал им о Викторе Ивановиче, объяснил, что, мол, профессор, жизни не знает, жить не умеет, и попросил посодействовать. Шахта им. Засядько сделала ремонт в квартире Виктора Ивановича.
Такой вот милый эпизод из донецкой жизни.
Леня
(Дороги, которые мы выбираем)
Леня появился у нас в отделе еще в пресветлые времена начала «перестройки». Вначале он поработал с Инной Сергеевной. Инну Сергеевну, после ее 3-часовой езды в утренних киевских трамваях, в начале трудового дня воспринимать было непросто. И Леня был один из немногих лаборантов оказавшимся способным толерантно выносить особенности ее утреннего характера. В общем, у них получился, как говорят меж нас биологов, удачный симбиоз. Леня с каменным лицом получал порцию язвительных наставлений и выговоров от ИС, выступая, таким образом, в роли громоотвода для остальных сотрудников отдела. Так, что Алексей Степанович в течение 20 лет добросовестно исполнявший эту функцию до пришествия Лени в отдел, начал испытывать к нему даже некое чувство ревности. По забытым уже причинам Леню разлучили с ИС и он попал ко мне.
Второй, после толерантности к ИС, особенностью Лени была любовь к пиву и другим хорошим напиткам. Со временем я заметил, что Леня охотно остается в Институте на ночь – подежурить возле работающей центрифуги. Вначале я себе объяснял это его трудовым энтузиазмом и сильной тягой к науке. Но затем некоторые особенности его поведения после дежурств зародили у меня первые подозрения. Подозрения окрепли после того, как Леня учинил пьяный скандал, наговорив моей дипломнице Ладе много нехорошего. При том, что многие слова Леня выговаривал с трудом, а некоторые ему вообще не удавались. Лада пожаловалась мне, я отправил его домой, так как не был уверен, что мои наставления будут восприняты надлежащим образом. На следующий день у нас состоялся обстоятельный педагогический разговор, в ходе которого я (будучи снисходительным к слабостям человеческой натуры) постарался внушить Лене, что находиться на рабочем месте «под шофе» нельзя. Другими словами – нажрался – ноги твоей чтобы в Институте не было. После такой ультрапедагогической беседы Леня сделал небольшую паузу. Но затем сила воли закончилась (человек не голубь – долго терпеть не может) и он начал тайно оставаться «дежурить» уже независимо от центрифуги. Доброжелатели мне рассказали, что он, невзирая на свой высокий образовательный ценз, сошелся с нашими сантехниками и электриками – существами, стоящими неизмеримо ниже его по интеллектуальному и социальному уровню. Леня, кстати, был из профессорской семьи. Все объяснялось достаточно просто. Лене была нужна компания, а сантехникам – спирт, в достатке имевшийся в нашей лаборатории. Ну, у меня найти спирт было непросто – не зря я прошел прекрасную школу под руководством Людмилы Ивановны в Институте ботаники им. Н.
