то, что будто бы спас императора от величайшей опасности. Благосклонность к этому человеку была для него не более постыдна, чем [благосклонность] к солдатам, которых он всегда ставил выше нас, [сенаторов]» (там же).
Сивенне обратил внимание, что Каракалла был готов выразить свою благодарность скромному простолюдину, в отличие от надменного Диона и ему подобных сенаторов. Может и так, только настоящий правитель должен ценить и тех, и других. Каракалла же сделал ставку именно на простолюдинов. Тот же Сивенне предполагает, что инцидент произошёл во время битвы с аламаннами, когда Каракалла пытался вызвать их предводителя на поединок по обычаю, принятому у варваров. Германцы же не приняли вызова и пытались захватить императора. Предположение, конечно, недоказуемое, но возможное.
В деле с аламаннами мы впервые встречаемся с главным принципом стратегии Каракаллы — вероломство и отсутствие принципов. Для него обман врага был не подлостью, а доблестью. Он явно не видел никакой пользы в честности и принципиальности, и не понимал, насколько это разрушительно для его же стратегии. Лично убедиться в этом Каракалла не успел, так как погиб слишком рано, но мы видим последствия его подлости в отношении, например, аламаннов, в том, что этот союз после 213 года стал рассматривать Рим как экзистенциального врага, не заслуживающего уважения. Через 20 лет, дождавшись удобного момента, аламанны нанесли по лимесу сокрушительный удар, ставший первым, но не последним. И никогда больше аламанны не вступали с Римом ни в какие соглашения, кроме текущих тактических. То же случилось через несколько лет на Востоке и с теми же последствиями.
Вот подтверждение этому выводу от Диона Кассия. Он характеризует отношения Каракаллы с германцами совершенно определённо: «У германцев же он отнюдь не вызывал восторга и не произвел на них впечатление человека мудрого и мужественного, но прослыл отъявленным лжецом, простаком и жалким трусом». — Exc. Val. 372. (р. 749). Это явно последствия обмана Каракаллой своих союзников.
Разгромив аламаннов и захватив их земли, «Антонин развязал войну с кеннами, германским племенем, которые сражались с римлянами столь яростно, что зубами вырывали из своих тел вонзавшиеся в них дротики осроенов, дабы их руки от этих ран не оказались непригодными [для борьбы]» (там же).
Из этого фрагмента можно сделать вывод, что после войны с аламаннами, Каракалла переправил свою армию на северный берег Майна и напал на кеннов. Поскольку к этому моменту германцы уже знали о вероломстве Каракаллы, война с кеннами приняла крайне ожесточённый характер. Что же до вырывания дротиков зубами, то может быть, такие случаи и были зафиксированы, только вот зачем? В состоянии боевой ярости, разве что. Да и не дротики это, скорее всего, были, а стрелы. Об ожесточённости боёв говорят награды римских частей. Так, вексилляция египетского легиона II Traiana Fortis заработала своему легиону почётный титул Germanica.
К сожалению, у нас нет подробного описания этой кампании и тактики, использованной римлянами, но некоторые обоснованные предположения могут быть сделаны на основе тактики, которую римляне использовали против германцев до и после 213 года. Стандартным маршевым и боевым порядком Германика против германцев в 14–16 гг. было каре с авангардом и арьергардом, состоявшим из кавалерии и вспомогательных войск. Внутри каре размещались обоз и метательные машины. Армия разворачивалась строем из двух боевых линий (вспомогательные силы впереди, легионы сзади) только тогда, когда местность была подходящей для этого. Живший в III веке Юлий Африкан утверждает то же самое. Полый квадрат был стандартным римским боевым порядком в начале третьего века. Описание каре Максимина Фракийца, сделанное современникам Геродианом (8.1 и далее) и АЖА (Два Максимина 21.1 и далее) подтверждают тот же вывод. Археологические находки из Херцфельда, относящиеся к периоду правления Максимина, доказывают, что римляне продолжали использовать концентрированный огонь баллист против германцев для создания точек прорыва в битве, точно так же, как они это делали во время кампании Германика. Численность сил Каракаллы, направленных в Германию, была примерно такой же, как и у Германика, потому что оба столкнулись с аналогичными препятствиями и нуждались в преодолении аналогичных расстояний. С этим выводом Сивенне можно целиком согласиться.
Как и с другим его утверждением, что римская армия демонстрировала свой обычный тип поведения, то есть убийства, изнасилования, грабежи и захват пленных и трофеев, но это была не единственная неприличная форма поведения, демонстрируемая солдатами. Колонна Траяна показывает ауксилиариев, выполняющих что-то типа охоты за головами, чтобы продемонстрировать свое военное мастерство. Вероятно, римское высшее командование поощряло это, давая каждому солдату определенную сумму денег в обмен на каждое убийство. Подобное поведение также демонстрировали преторианцы и легионеры, что хорошо демонстрирует отдельный элемент из рельефа Траяна, встроенный в Арку Константина. Такое поведение (добыча голов, скальпа, ушей, рук, пальцев и т. д.) практиковалось всегда и продолжается по сей день.
Поскольку конечной целью Каракаллы в Германии был выход к устью Лабы, он заранее направил туда флот. Использование флота подтверждается косвенными доказательствами и текстом Диона, в котором говорится о разграблении прибрежной территории. В свете этого вполне вероятно, что, когда Каракалла выступил против племен устья Лабы, римский флот двинулся в наступление одновременно вдоль фризского побережья до устья Лабы, а затем несколько выше по течению, где он должен был встретить армию Каракаллы и снабдить ее продовольствием и снаряжением.
Однако, на севере одержать убедительную победу римляне не смогли. Кажется, Каракалла заболел психической болезнью, что отметил и Дион Кассий, который пишет: «Магические песни врагов поразили Антонина безумием, ибо, услышав о его нездоровье, некоторые из аламаннов заявили, что применили магические ритуалы, чтобы он сошел с ума. Ведь не только его тело страдало от явных и скрытых недугов, но и рассудок его был одержим мрачными видениями, и ему часто казалось, что его преследуют отец и брат, вооруженные мечами. Чтобы найти некое средство против этих видений, он вызывал души умерших, и прежде всего души отца и Коммода. Но никто, кроме Коммода, ничего ему не ответил. Север же, как говорят, появился без приглашения в сопровождении Геты. И даже Коммод не дал ему никакого полезного совета».
Кампания Каракаллы в Германии в 212–214 гг. (карта из книги Сивенне)
Так что, вовсе не факт, что Каракалла дошёл до устья Лабы. Во-первых, об этом нигде не сказано. Во-вторых, очень короткий срок кампании вряд ли позволил римской армии уйти далеко на север от Майна. По срокам, римляне могли провести там меньше месяца, может быть, недели три, учитывая возвращение. Поэтому карта, представленная Сивенне, кажется чересчур оптимистичной. Максимум, насколько могли продвинуться римляне за
