– Легко тебе говорить! – буркнула я в ответ. – Что, если вам устроят ловушку? Мы так и не выяснили, кто предатель, и этот твой сержант Барбер может снова оказаться у тебя на пути! Кстати, ты заметил, что Исаака весь вечер не видно? Куда он мог уйти?
При упоминании об Исааке Лиам помрачнел и медленно покачал головой.
– Я это заметил. Кейтлин, в страшном сне мне бы не приснилось, что Исаак – предатель! Он всегда был одним из лучших в моем отряде. Но с тех пор, как умерла Меган, он, должен признать, ведет себя странно… Стал надолго отлучаться из деревни, на вопросы не отвечает… Куда он может уходить? Понятия не имею! Да, я знаю, что он злится на меня, и понял бы, если бы он предал меня. Но предать клан? Ты права, нужно выяснить, что он затевает. Завтра на рассвете поговорю об этом с Томасом!
Он помолчал немного и ласково посмотрел на меня.
– A ghràidh, улыбнись мне!
Я ответила вымученной улыбкой. Лиам погладил меня по щеке и поцеловал в ямочку.
– От тебя чудесно пахнет лавандой, – сказал он, понюхав мои волосы.
Наши пальцы переплелись, и он завел мне руки за голову. Раздвинув коленом мои бедра, он лег на меня. Его загорелая кожа влажно блестела в свете свечи.
– Забудем о ревности! – шепнул он. – Ни одна другая женщина не возбуждает меня так, как ты!
– Да неужели?
Он взял меня сильным движением бедер. С губ моих сорвался крик, и я подалась ему навстречу. Лиам замер и какое-то время смотрел на меня сквозь ресницы.
– Люблю смотреть, как ты выгибаешься от удовольствия подо мной, это так меня возбуждает…
Он стал двигаться во мне, и мы по-прежнему смотрели в глаза друг другу. Мое дыхание стало прерывистым.
– А когда ты вскрикиваешь… О Кейтлин!
– Не останавливайся, умоляю…
Он ускорил ритм, и каждый толчок заставлял мое тело вздрагивать. Я обняла его торс ногами. Обжигая меня взглядом, Лиам прошептал:
– Господи, знала бы ты, какая ты сейчас красивая…
Он застонал и упал на меня.
– Знаешь… из того, что мне нужно… для счастья… ты – на первом месте!
Его слова озадачили меня.
– Правда? А что же, интересно, на втором месте?
– Бутылка лучшего шотландского виски! – ответил он, улыбаясь во весь рот.
Я шлепнула ладошкой себя по лбу.
– И правда! Ну как можно спрашивать такие глупости?
Глава 23
Окаянные души
Живительный морской воздух наполнил мою грудь. Закрыв глаза, я вдохнула запах водорослей, который поднимался на самый верх, и вслушалась в шум прибоя, разбивавшегося далеко внизу, у подножия отвесной прибрежной скалы.
В заброшенной часовне было темно. Несколько лучиков лунного света проникало в щели между грубо сколоченными досками щитов на окнах. В дверном проеме вырисовывался силуэт Калума. Он стоял спиной ко мне, подстерегая малейший шорох, малейшее движение в окружавшей нас темноте. Для своих шестнадцати он был очень рослый и крепкий. Гладкая кожа и редкая щетина на подбородке выдавали его юный возраст, но, глядя на широкие плечи и красиво очерченные мощные икры, можно было предположить, что, повзрослев, он приобретет впечатляющую стать.
Странная мысль пришла мне в голову, когда я смотрела на Калума. Наступит ли день, когда мне посчастливится посмотреть на Стивена? Словно бы отвечая мне, в моем животе шевельнулась другая жизнь. Инстинктивно я положила руку на живот и охнула от удивления, чем привлекла внимание юноши. Мгновение – и он оказался рядом. Схватившись за меч, Калум стал осматривать каждый темный уголок в поисках затаившегося неприятеля. Когда выяснилось, что в часовне мы по-прежнему одни, он разочарованно вздохнул и поставил меч острием на земляной пол.
– Вы в порядке, миссис Макдональд?
– Да, со мной все хорошо, Калум, – ответила я. – Ребенок шевельнулся!
– А…
Плечи его расслабленно опустились. Длинные гладкие волосы юноши красиво блестели в лунном свете. Он заплел их в косы по обе стороны лица, совсем как кельтские воины много веков назад. К моему изумлению, Калум не стал дуться, когда выяснилось, что этой ночью ему предстоит охранять меня.
– Вы почувствовали, как он шевельнулся в животе? – спросил он робко.
– Да. Сегодня – в первый раз.
– А как это, ну, когда он шевелится?
– Трудно объяснить… Как будто у тебя в кулаке трепещет живая рыбка.
– Правда? – удивился он, пытаясь представить себе это ощущение и бессознательно сжимая пальцы в кулак.
Он прислонился к выбеленной стене. Штукатурка отваливалась большими кусками, открывая черные камни.
– Вы боитесь родов? – задал он неожиданный вопрос.
– Пожалуй, нет… Хотя, честно говоря, я об этом еще не думала, – соврала я.
– Помню, как мама рожала моего младшего брата, Робина… Мне тогда было девять лет. Я спрятался под окном нашего дома и…
Он помолчал немного и закончил фразу:
– …думаю, маме было очень больно. Она так кричала и ругалась такими словами, что я не осмелюсь повторить их вам!
– Да, я знаю…
Воспоминания о том дне, когда родилась моя сестра Мирна, внезапно всплыли в памяти, а вместе с ними – все страдания и печали, неизменно сопутствующие неудачным родам. Едва закричал новорожденный, как я услышала крики и стоны отца. Мне тогда было семь, и я решила, что папа расстроился, что на свет появилась еще одна дочка. И только когда я увидела, что мама так и не проснулась, я поняла, что она умерла. Я очень долго верила, что мама отдала Мирне свою душу, произведя ее на свет. Но теперь, став взрослой, я осознала, что наша судьба в руках Господа. Когда я разрешалась от бремени Стивеном, эти несчастливые воспоминания снова терзали меня, а страх многократно усиливал боль от родовых схваток.
– Страдание – удел людской, разве не так? – вздохнула я.
– Однажды священник сказал, что женщины рожают в муках, искупая этим первородный грех.
Я иронически хмыкнула. Женщинам надлежит страдать, искупая грех… Но какой? Разве это грех, когда тебя изнасиловали? Выходит, я искупала грех Даннинга?
– А ты сам как думаешь?
– Ну, не знаю… – пробормотал юноша. – Отче сказал, что это грех – когда женщина соблазняет мужчину!
– Разве грех для женщины – любить мужчину?
– Но ведь она с ним…ну, вы понимаете, о чем я…
Он замялся, преодолевая смущение.
– Даже если этот мужчина – ее супруг?
– Ну, если так, я не знаю, – отрезал он уже с большей уверенностью.
– Почему же тогда ей обязательно нужно страдать? – не сдавалась я.
