затем повернулся и с восторгом посмотрел на других путешественников.
— Приветствую тебя, Олик, принц и брат! Я испугался за тебя, когда услышал, что ты бросил вызов волшебнице. — Взгляд Киришгана переместился на Пазела. — Смитидор, — сказал он, — как я и надеялся, мы снова встретились.
— Значит, это ты? — спросил Пазел. — Ты... целый ты?
— Мы, селки, становимся целыми лишь однажды, — сказал Киришган, — и для меня это время еще впереди. Но да, Пазел, я из плоти и крови. А, вот и твоя семья! Сестра Неда, братья Нипс и Герцил, Таша Исик, которая покорила твое сердце.
Пазел покраснел. Он рассказывал о них Киришгану за чаем в храме Васпархавен. И, конечно же, селк помнил. Братья: конечно, это было совершенно верно, как и то, что он сказал о Таше. Настолько верно, что Пазел на самом деле не мог смотреть ей в лицо.
— Где ты был, Киришган? — спросил он.
— Среди селков Нолсиндар, которых я встретил в Западных Долинах Ансиндры. В течение восьми дней и ночей мы вели Воронов в веселую погоню, прочь от Уларамита и Девяти Пиков. Их были сотни, но мы сократили количество.
— А атимары? — спросил Валгриф.
— Убиты, отец, — ответил один из волков. — Они прочесывали эту долину от Уракана до Плачущей Лощины и не пропускали ни одно живое существо. Но с наступлением темноты они всегда собирались здесь, и прошлой ночью мы наткнулись на них во время бури. Римкал и я разделались с шестью, а селки убили остальных. Мы похоронили стаю недалеко отсюда, но, судя по запаху, какой-то стервятник нашел могилу и выкопал их.
— Где Нолсиндар? — спросила Таша.
— Отправилась в Бухты Илидрона, — сказал Киришган. — Когда мы увидели масштабы сил, собранных против вас, мы поняли, что кто-то должен был побежать вперед и подготовить «Обещание» к выходу в открытое море. Когда вы прибудете с Нилстоуном, терять время будет нельзя. Мы трое остались и искали вас в горах — мы догадывались, что вы перейдете Парсуа по Водному Мосту. Однако мы все еще были далеко к югу от Уракана, и вы переправились прежде, чем мы смогли прийти вам на помощь. На южных пиках все еще много хратмогов. И когда, наконец, мы добрались до последней горы перед Девятью, то увидели внизу ужасное зрелище: эгуар сражался с демоническим существом, вероятно, мауксларом. Еще больше меня обеспокоило то, что эгуар был нашим верным Ситротом, который поклялся никогда не оставлять Северные Ворота Долины без охраны.
Остальные сразу же рассказали ему о своей собственной битве с этим существом.
— Ситрот напал на меня, — сказал принц Олик. — Затем демон напал на всех нас, и Рамачни его прогнал. А теперь Ситрот и демон сражаются друг с другом. Как во всем этом разобраться?
— Ты видел нашего мага? — спросил Болуту. — Сову, норку, какие-нибудь признаки магии?
— Мы, конечно, многое пропустили, — сказал Киришган. — В битве опалялись деревья и таял снег, поднимались огромные облака пара. Мы могли видеть путь разрушения, ведущий назад по ущелью Парсуа. Маукслар набросился на него с зубами, когтями и огнем: он был быстрее эгуара. Много раз он нападал, как змея, и отскакивал за пределы досягаемости. Но огонь Ситрота горел жарче, чем у демона, и его укус был смертельным. Каждый удар, который он наносил, наносил ужасный урон. Наконец маукслар поднялся в воздух и улетел. Однако его крылья были обожжены. Он не мог ни улететь далеко, ни достичь вершин скал, и Ситрот преследовал его внизу. Я бы приветствовал эгуара, если бы наша собственная секретность не была столь важна.
Внезапно Валгриф и его сыновья застыли, их глаза и уши обратились на запад. Через мгновение Пазел услышал отдаленный рокочущий звук и эхо охотничьего рога.
— Это часть воинства Воронов, — сказал Киришган. Он взглянул на принца Олика. — Обычные солдаты Бали Адро, по большей части. Ты мог бы выехать и поприветствовать их, принц, но не думаю, что они тебе поклонятся.
— Не поклонятся, — кивнул Олик. — Макадра превратила императора в раба, но генералы все еще маршируют под его флагом, и ни один младший принц не может перевесить приказы Блистательного. Нас схватили бы — возможно, с выражением сожаления, — а затем предали бы пыткам и смерти.
— Что с Перекрестком? — спросил Валгриф. — С пиков мы видели расположившихся там врагов.
— За Стоячими Камнями всегда наблюдают, — сказал Киришган. — Мы должны держаться лесов и полей, если хотим, чтобы у нас был хоть какой-то шанс. Мы пересечем Митрат к северу от Перекрестка и Дорогу Исимы дальше на запад. Но мы должны идти быстро. Когда собаки не вернутся с наступлением темноты, всадники Макадры поймут, что случилось что-то серьезное, и соберутся здесь. Они все еще рассеяны, преследуя ложные цели. Но, собравшись вместе, они могли бы наблюдать за каждым дюймом обеих дорог и отрезать нас от моря.
— Мы бы путешествовали быстрее без нашего горного снаряжения, — сказала Лунджа.
— Тогда оставьте его здесь, — сказал селк. — Восхождений больше не будет, пока вы не подниметесь по трапу «Обещания».
Они свалили в кучу брезент, кирки и кошки и поспешно засыпали их снегом. Затем пустились бежать с запада на северо-запад. Здешние леса были прекрасны, с колоннами золотого солнца, пробивающимися сквозь влажные, отяжелевшие от мха деревья. Пазелу, однако, было слишком больно, чтобы наслаждаться ими: из его волдырей кровь сочилась в ботинки. Когда они перепрыгивали через ручьи, он представлял, как снимает ботинки. и погружает ноги в прозрачную воду. Но гораздо хуже боли было осознание того, что ему — возможно, непостижимо —суждено убить друга, присоединившего к ним.
Время шло. Снег становился все тоньше и, наконец, исчез. Тут и там лес уступал место участкам заболоченных лугов. Затем волки вернулись к отряду и объявили, что первая дорога, Север-Юг Митрат, лежит прямо впереди.
Они осторожно пошли дальше, пока перед ними не открылась дорога, широкая и пыльная, тянущаяся прямой лентой на север и на юг. Все было тихо. С того места, где Пазел присел на корточки, он мог видеть отпечатки копыт и следы колес повозки. Далеко на юге возвышались четыре стоячих камня Перекрестка. На севере дорога взбиралась на серые, неприступные холмы, усеянные руинами старых усадеб и крепостей.
— Сегодня здесь проехало много всадников,
