ворот и другой для себя, – сказал он, когда Марион вышла проводить его с Биллом и закрыть за ними ворота на засов. – И таким образом избавлю вас от необходимости ходить туда и обратно.
Марион на прощанье протянула руку Биллу:
– Никогда не забуду того, что вы трое для нас сделали. Когда я буду вспоминать об этой ночи, я вспомню не это вот, – она кивнула в сторону выбитых окон, – а только вас троих.
На обратном пути Роберт сказал Биллу:
– Напрасно я вчера вечером поверил полицейскому. Он клялся, что, как только стемнеет, все, мол, разойдутся по домам. А я-то поверил! Надо было вспомнить предупреждение, сделанное мне как-то насчет охоты на ведьм.
Но Билл, не слушая, говорил свое:
– Странное дело, до чего себя чувствуешь незащищенным в доме с разбитыми окнами. Возьмите, к примеру, дом, где не запираются двери, и вы себе в ус не дуете, если у вас окна целы. Но вот без окон – дело швах…
Вряд ли это замечание подействовало на Роберта особенно успокаивающе.
Глава тринадцатая
– Не мог бы ты по дороге домой купить рыбы, мой милый? – спросила тетя Лин по телефону во вторник. – Невил придет обедать, и мы решили приготовить лишнее блюдо.
Провести лишний час, а то и два в обществе Невила не так уж улыбалось Роберту, однако он находился в благодушном настроении, был доволен собой и поэтому легко смирился со своей участью. А доволен собой он был потому, что договорился с фирмой в Ларборо о замене выбитых стекол в доме Фрэнчайз, чудом обнаружил ключ, подходящий к воротам их дома, и заказал два дубликата, которые завтра будут готовы. Кроме того, он купил продукты и отвез их во Фрэнчайз вместе с цветами – лучшими, какие только можно было достать в Милфорде.
В обеденный перерыв он позвонил Кевину Макдэрмоту и попросил его секретаря, чтобы вечером, как только Кевин освободится, он позвонил Роберту домой. Наступало время, когда без советов Кевина Роберту могло бы прийтись туго.
Он отказался от трех приглашений играть в гольф, заявив своим удивленным партнерам, что у него нет времени «гонять по полю дурацкий кусок гуттаперчи».
Ему пришлось съездить к клиенту, который с минувшей пятницы раз десять безуспешно пытался поймать Роберта и наконец даже осведомился по телефону, работает ли еще мистер Блэр для фирмы «Блэр, Хэйвард и Беннет».
Вернувшись в контору, он с головой погрузился в дела, ощущая молчаливое неодобрение мистера Хэзелтайна, который хоть и примирился с дамами Шарп, однако до сих пор считал, что дело о похищении Бетти Кейн – не то дело, каким должна заниматься столь уважаемая фирма.
Ну и конечно, мисс Тафф в обычное время принесла на лакированном подносе, покрытом белой салфеткой, чай и два диетических печенья на тарелке.
И вот поднос стоял сейчас рядом с ним на столе, точно так же стоял, как две недели назад, когда зазвонил телефон. Роберт поднял трубку и впервые услышал голос Марион Шарп. Всего две короткие недели! Тогда он сидел, уставясь на позолоченный солнечным лучом край подноса, и не мог отделаться от смутного беспокойства: жизнь его до ужаса монотонна и время проплывает вроде бы мимо. А сегодня он спокойно жевал диетические печенья, ибо его уже вынесло за рубеж обыденности, составной частью которой он являлся. Он познакомился теперь со Скотленд-Ярдом, был представителем двух женщин – виновниц крупного скандала, известного чуть ли не всей стране, стал сыщиком-любителем и был свидетелем бессмысленной ярости толпы. Весь его мир переменился. Даже люди, которых он встречал, стали иными. Так, темноволосая худощавая женщина, которую он изредка видел на Хай-стрит, превратилась в Марион Шарп.
Домой он попал лишь к семи вечера. Двери гостиной были настежь распахнуты, и Роберт услышал возглас Невила:
– А я думаю, что это ты чрезвычайно глупа!
Роберт сразу узнал этот тон. Невилом владела та холодная ярость, с какой он, четырехлетний мальчуган, сказал однажды своему ровеснику-гостю: «Я чрезвычайно сожалею, что пригласил тебя сегодня!» Невил был явно вне себя.
Так и не сбросив пальто, Роберт задержался в передней, прислушиваясь.
– Ты вмешиваешься в дело, о котором не имеешь ни малейшего представления, что никак не свидетельствует о твоем уме.
Ответов слышно не было, значит Невил говорил с кем-то по телефону. «Только зря занимает линию как последний идиот, а тем временем Кевин Макдэрмот, быть может, пытается дозвониться».
– Вовсе я не ослеплен. Меня никто никогда не ослеплял. Это ты ослеплена своими идеями! И ведешь себя чрезвычайно глупо, как я уже сказал! Ты бросаешься защищать полоумную девчонку, хотя представления о деле не имеешь. Вот это и есть ослепление! И можешь сказать от меня своему батюшке, что в его поступке ровно ничего христианского нет, он попросту вмешивается в чужие дела, возможно призывает к насилию! Да, да, вчера ночью… Нет, все окна выбиты, и надписи на стене… Если он так обожает справедливость, вот пускай и подумает над этим! Но такие, как вы, никогда не заинтересованы в справедливости, вам плевать на нее, вам не справедливость нужна! Что я имею в виду под словами «такие, как вы»? А то, что я сказал! Вы вечно носитесь с какими-то мерзавцами, подонками и пальцем о палец не ударите, чтобы помочь хорошему, работающему человеку!.. А, надоело! Да-да, именно так! Именно ты мне надоела! Хватит!
Брякнула брошенная на рычаг трубка – поэт высказал все, что хотел.
Роберт повесил пальто в стенной шкаф и вошел в гостиную. Невил наливал себе виски, и глаза его метали молнии.
– И мне налей, – сказал Роберт. – Извини, но я слышал твой разговор. Это, случайно, не с Розмари?
– А с кем же еще? Кто же еще в Британии способен на такую дикую глупость?
– На какую глупость?
– Ах, ты еще не слышал? Она, видите ли, встала на сторону невинно пострадавшей Бетти Кейн! – Невил отхлебнул виски и взглянул на Роберта с таким видом, будто тот был виноват во всех грехах Розмари.
– Ну, я полагаю, что если она разделяет мнение читателей «Эк-Эммы», то беда невелика!
– «Эк-Эмма»? Это уже не «Эк-Эмма», это газета «Уочман». Умственно отсталое существо, которое она называет своим отцом, написало в эту газету письмо. Как будто в этой газете и без такого письма мало дешевой, грошовой, слюнявой сентиментальности.
Роберт вспомнил, что «Уочман» – единственная газета, рискнувшая опубликовать стихи Невила, и решил про себя, что подобный отзыв свидетельствует о неблагодарности. Но в общем-то, отзыв верен.
– Быть может, они не напечатают?
– Ты прекрасно знаешь, что они напечатают все,
