по дороге в город, светясь, как маленькое солнышко и согревая все вокруг.
Из-под холма выезжали нарядные всадники в старинных, длинных одеждах, с венками из свежих цветов на головах. Сияли ярче ночи их плещущиеся золотом и изумрудами глаза. Кто-то кланялся, проезжая мимо, кто-то смеялся, на голову Кайла приземлился венок — смешливая девушка-ши, проезжая мимо, не поленилась, спрыгнула с коня, обнимая Кайла и целуя в щеку. Люка тоже “короновали”, смеясь и что-то напевая — пара ши, то ли девушки, то ли парни, так неопределенно они выглядели.
Лия пояснила недоумевающему парню:
— Ты им понравился.
— Кому?
Лия подалась вперед, поднимаясь на носочках и выдыхая ему прямо в лицо:
— Обеим!
На небе периодически вспыхивали яркие вспышки, где-то совсем высоко, чтобы быть фейерверками или волшебством, но ответственность за это никто не взял. Оставалось только гадать — что происходит в небесах?
* * *
Эйч сосредоточенно шагала в одиночестве, пытаясь осмыслить, как же теперь жить? Выходило, что без Грея никак — убьется же, упертый баран…
Грей догнал её, осторожно хватая за локоть:
— Эйч, не злись…
— Я не злюсь. Я пытаюсь найти хорошее в наших отношениях, хотя это… Сложно.
— Хочешь, я буду искупать вину всю свою жизнь?
Эйч бросила на него косой взгляд:
— Это как же?
Он серьезно сказал:
— Если у Шерон все получится… Если я буду не опасен…
— О, прекращай свою любимую песню — каждый из нас опасен! Хотя я даже не солдат, я гражданский персонал, между прочим.
Он пытливо заглянул в её глаза и серьезно сказал:
— Выходи за меня замуж, Хелен.
— Зачем? — испытующе сказала Эйч.
Даже если он иногда, по привычке, будет включать своего лорда — это пережить можно, не настолько он ужасен, как думает. Даже если навсегда останется вампиром — это можно перенести, он уже не раз за время, которое она его знала, доказал, что у него совершенный самоконтроль. Даже в день прорыва, когда все были в крови с головы до ног, он не набросился ни на кого. Никто и не понял, что ему может быть чертовски трудно не сойти с ума от аромата крови.
…Главное, бутылки с вином держать от него подальше! Потому что он тогда начинает нести чушь…
— Зачем? — задумчиво повторил он… — Говорить, чтобы контролировать меня, не буду. Просто чтобы жить вместе. Любить друг друга. Делать счастливыми. Воспитывать детей…
Эйч побелела и вырвала свою руку из его пальцев:
— Иди ты… — Она быстро зашагала прочь. — Я уж лучше с Крисом…
— Хелен!
Его остановила Кейт — поймала за руку. Тут же боязливо отпустила, но Грей не собирался оскорбляться. Лишь медленно обернулся.
Пояснил идущий рядом Кайл (он уже снял венок и просто нес его в руках) — еле слышно он сказал:
— У Эйч была химиотерапия. Она не может иметь детей.
— О… Забыл предупредить…
* * *
Эйч яростно шагала по ночной дороге в сторону “Приюта”, ругаясь себе под нос. На Грея, на себя, на жизнь, на вообще все… Ведь решилась уже на все, но нет, этому детей подавай!
Грей догнал её и остановил, предусмотрительно фиксируя её руку, вцепившуюся в рукоять плазмомета:
— Не ко времени. И у меня для тебя крайне плохие новости. Очень плохие… У тебя всего девять месяцев, чтобы смириться.
Эйч резво обернулась:
— Козел! Самодовольный, горный козел!
Лия закачала головой, догоняя их:
— Эйч, он не смерть твою имел в виду… И, Кайл, ты же обещал, что больше никогда не будешь заносчивым и вредным. Что ж ты творишь-то…
— Это не я. Это она обзывается! — с апломбом возразил Грей. — И, между прочим, ты!
Лия тряхнула рыжими волосами:
— Я не обзываюсь.
Грей холодно сказал:
— Ты знаешь, о чем я. Это все ты. Твоя дурацкая месть…
Лия все же созналась:
— Ну я, и что? Я хотела, чтобы ты жил хотя бы в потомках. Это разве плохо? И я обещала тебе жестко остановить тебя от твоих планов по самоубийству.
— Это отвратительно — вмешиваться в чужие и так запутанные отношения. Тем более, что Эйч ни в чем не виновата была…
— Ты мне не чужой, — фыркнула Лия и подошла ближе, обнимая ничего не понимающую Эйч за плечи:
— Прости, Эйч, моя любимая буква алфавита, но Грей был неосмотрителен. Чем я и воспользовалась. У тебя есть с полчаса, чтобы выбрать пол ребенка. Иначе я решу сама, и это будет девочка. Я не только разрушение. Я Клинок. А у клинка всегда два лезвия — смерть и жизнь. Я забираю. Я и даю.
Грей выдохнул обреченно:
— Не верь ей, она врет, как дышит. Ребенок, девочка, уже есть, я вижу её ауру. Родится через девять месяцев абсолютно здоровой… Скажешь про мальчика — осчастливит и мальчиком, эта может.
Эйч простонала:
— И почему я просто не пристрелила тебя, а?
— Я, между прочим, предупреждал. Я даже умолял тебя! Ты не воспользовалась шансом.
— Я тебя сейчас пристрелю, хочешь?
Грей возмущенно сказал:
— Беременна меньше суток, а перепады настроения уже вовсю. И нет, сейчас я сам не хочу — у меня появился шанс. Шерон. Не справится она — тогда поговорим.
Эйч прикрыла глаза, пытаясь все осмыслить:
— Ладно… Черт с тобой, ребенок — это замечательно. Даже в такой дикой ситуации. Или тем более в такой…
— Моя девочка! — почти с гордостью сказал Грей и осторожно предложил ей руку, — может, на ходу поговорим? Там все замерзли и оголодали — перед жертвоприношением не кормят, знаешь ли. А ведь тактично стоят в стороне, не мешают…
Эйч протянутую руку вновь проигнорировала, но хотя бы пошла.
— А ты еще и жмот, оказывается — последний ужин зажал.
— Эйч… Не злись, пожалуйста.
Она прикусила губу и выдохнула, говоря уже тише:
— Я поняла — еще пару дней назад поняла, что ты меня пролечил. Качественно, я так понимаю.
— Я всегда так поступаю.
— Заметила. Но все равно неувязочка. Пролечил пару дней назад. Яйцеклетка или как её там созревает две недели.
— Так… — Грей пожал плечами, — две недели почти и прошло. Ну… Десять дней, если быть точнее.
— Десять… — Эйч нахмурилась, вспоминая. — День прорыва, что ли? Ты меня тогда даже не знал почти! До зомби была еще почти неделя.
— А разве, чтобы помочь, надо выжидать зомби? Или момента крепкой дружбы? У тебя был метастаз в сердце. Ты могла умереть в любой момент. Надо было смотреть и ждать — подружимся ли? А если не подружились, то и закрыть глаза — судьба, да? И… Неужели ты думаешь, что я потащил бы
