Разделавшись с омлетом, ломтиком яблочного рулета и чашкой чая, Краста направилась в западное крыло особняка. С тем же успехом она могла попасть в иной мир. Здесь толпились альгарвейцы в форменных килтах – курьеры, приносившие новости со всей Приекуле, писари, чьей задачей было направить каждую весть по надлежащему адресу, и солдаты с полевыми жандармами, которые давали на каждый вопрос суровый ответ.
Рыжики провожали хозяйку дома взглядами – если бы дело обстояло иначе, Краста была б разочарована, а то и оскорбилась бы, – но рук не распускали. Здешние служащие, в отличие от той деревенщины с бульвара Всадников, без напоминаний знали, чья она женщина.
Но когда Краста добралась до приемной полковника Лурканио, там ее встретил не капитан Моско, а какой-то незнакомый тип.
– Вы маркиза Краста, не так ли? – поинтересовался он на старокаунианском, медленно и старательно выговаривая слова, и с поклоном приподнялся с кресла. – Я, к несчастью, не владею валмиерским языком. Вы меня понимаете?
– Да! – отрезала Краста, хотя классическое наречие знала существенно хуже рыжика. – А куда… э… девался Моско?
Альгарвеец снова поклонился.
– Его здесь нет. – Это Краста и сама видела. Ярость вскипела в ней, но, не успела маркиза вымолвить хоть слово, офицер добавил: – Я его заменяю. Он не вернется.
– Что?! – воскликнула Краста по-валмиерски, забыв от изумления про старокаунианский.
– Полковник Лурканио, – после очередного поклона сообщил альгарвеец, – разъяснит вам. Меня он просил передать, чтобы вы зашли к нему.
Он указал на дверь кабинета и поклонился еще раз – на прощание.
– Где капитан Моско? – сердито спросила Краста, прежде чем полковник Лурканио успел оторваться от какого-то отчета.
Лурканио отложил перо, привстал и, как незнакомец, занявший место Моско, поклонился маркизе:
– Проходите, моя дорогая, садитесь на свое место… а я – на свое… и это больше, чем можно сказать о несчастном капитане Моско.
– Что ты хочешь сказать? – поинтересовалась Краста, опускаясь в кресло напротив стола. – С ним что-то случилось? Он погиб? Это хотел сказать тот тип в приемной?
– А, отлично – капитан Градассо способен с грехом пополам объясниться по-кауниански, – заметил Лурканио. – Я не был уверен, что вы сможете понять друг друга. Нет, Моско жив, но с ним действительно кое-что случилось. Боюсь, он не вернется – разве что ему повезет гораздо больше, чем можно надеяться.
– Какое-то несчастье? Грабители напали? – Краста нахмурила лобик. – Ненавижу, когда ты говоришь загадками.
– И когда я говорю прямо – тоже, если только вам это удобно, – заметил Лурканио. – Тем не менее отвечу: нет и нет. Хотя, пожалуй, несчастьем случившееся можно назвать – большим несчастьем. Его отправили на запад – как понимаете, на ункерлантский фронт.
– И что он собирается делать с ребенком, которого оставил? – поинтересовалась маркиза, вспомнив, как обычно, в первую очередь о себе.
Лурканио сардонически поднял бровь:
– Позволю себе усомниться, что эта загадка в данный момент занимает его мысли. Я, конечно, могу лишь догадываться, но, полагаю, в настоящее время он более всего опасается погибнуть в бою, а вторым номером – замерзнуть до смерти. В оставшееся время, возможно, он и уделит секунду-другую размышлениям о судьбе маленького ублюдка. А может, и нет.
– Он обещал содержать ребенка, или мы сообщим его жене о его маленьких играх, – отрезала Краста. – Если вы думаете, что мы не…
Лурканио выразительнейшим образом пожал плечами.
– С Моско будет то, что будет, и с вами и вашей служанкой будет то, что будет, – ответил он. – Я, право, не знаю, что вам ответить. Единственно, что могу сказать, – если вы обнаружите, что в тягости, не пытайтесь играть в эти игры со мной.
Краста вздернула нос.
– Ты хочешь сказать, что у тебя вовсе нет чести? Как мило с твоей стороны это признать!
Лурканио тяжело поднялся на ноги и оперся о стол обеими руками, нависнув над Крастой. Полковник был ненамного выше маркизы, но сейчас отчего-то казалось, будто он смотрит на нее с горных вершин. Маркиза вздрогнула невольно. Никто из знакомых не вселял в нее такого ужаса.
– Если у вас хватит глупости повторить эти слова, – промолвил альгарвеец чуть слышно, – вы будете сожалеть об этом до последнего своего часа. Я понятно выразился?
«Да он сущий варвар!» – поняла Краста и вздрогнула снова.
Страх, как бывало с ней часто, превращался в похоть. Спальня оставалась единственным место, где Краста обладала хоть малой властью над любовником – и то слишком малой, меньше, чем над другими мужчинами. К счастью для ее самомнения, мысль о том что альгарвейца она попросту забавляет, никогда маркизе в голову не приходила.
– Я, – повторил Лурканио еще тише, – понятно выразился?
– Да. – Краста нетерпеливо кивнула и отвернулась.
Лурканио был женат – об этом Краста знала. Должно быть, супруга его в отсутствие мужа утешалась в родном Альгарве тем же способом, что господин полковник – в Приекуле. «Альгарвейская потаскушка», – мысленно припечатала графиню маркиза, не думая, как могут другие назвать любовницу полковника Лурканио.
– Ну, что-то еще? – поинтересовался Лурканио тоном, каким обычно давал понять, что у него много работы.
Вместо ответа Краста развернулась и вышла. Смеяться ей вслед, как бывало порой, полковник не стал, а, похоже, забыл об ее присутствии, едва Краста поднялась с кресла, что на свой лад было еще унизительней. Краста бурей пронеслась мимо капитана Градассо – тот попытался перевести на старокаунианский какой-то комплимент, но не успел.
С облегченным вздохом маркиза вернулась на свою половину особняка. Натолкнувшись по дороге на Бауску, Краста слегка помрачнела. Но ненадолго. Выдался отличный случай расплатиться со служанкой за то, что та осмелилась затащить в постель мужчину, которого маркиза предпочла бы своему нынешнему любовнику. Конечно, теперь ей придется самой содержать пащенка, но…
– Иди сюда! – распорядилась Краста. – У меня для тебя новость.
– Слушаю, сударыня, – осторожно произнесла Бауска.
– Твой дорогой капитан морозит пятки в ункерлантских снегах, – сообщила маркиза.
Бауска всегда была бледной. Забеременев, она выцвела еще сильнее – горничная была не из тех женщин, кто светится от растущей в них новой жизни. Но сейчас лицо ее сравнялось цветом со стеной.
– О нет, – выдохнула она.
– О да! И не вздумай мне тут в обморок падать – еще ловить тебя не хватало, не удержу. Я это слышала от самого Лурканио, а тот уже завел себе нового адъютанта – безмозглого хомяка, который бормочет что-то на старинный лад. Если захочешь и его пригласить к себе в постель, захвати на свидание словарик.
