либо туда, либо сюда…
Фома показал пальцем вверх и вниз.
— А вы снова станете полноправным советником, действительно вторым лицом в королевстве и первой задницей у короля. Но это уже обратная сторона власти…
Меркин стоял у дверей из парной, держась за ручку двери, старый, усталый человек.
— И послушайте меня, Меркин! — уже мягче сказал Фома. — Мне этого ничего не надо было. Я ввязался во все это не по своей воле, а по милости любимого вами молодого человека. Хотя, конечно, и моя лепта в этом есть. И если бы не девочка, я бы не стал устраивать потехи королю, поверьте мне!
— А как вы узнали по поводу Мэи? — спросил Меркин.
— Какая-то женщина сообщила мне об этом здесь, в банях, вчера.
— Женщина? — удивился Меркин. — Наверное, хорошенькая, раз вы поверили?
— Вот этого я, как раз, не знаю, я ее не видел! Но с удовольствием бы посмотрел!
Меркин вышел. Вот старая задница! «Хорошенькая?» Откуда я знаю? Хотелось бы, конечно! Сзади она великолепна. Фома вышел из парилки и нырнул в бассейн в тайной надежде еще раз повстречать вчерашнюю русалку.
«Озеро надежды…», — напевал он себе под нос, но русалка больше не подплывала. Вместо этого мимо него проплывали творожные глыбы таких почтенных матрон, что он, устав бороться с волнами от них, вышел из бассейна разочарованный. В кои-то веки дерешься на поединке и не могут подбросить в бассейн что-нибудь приличное! Он даже не стал сушиться от огорчения, а просто набросил на себя несколько полотенец и ушел, попросив служителя принести ему его одежду в апартаменты и заказать завтрак на двоих.
Маркиз, к вящему удивлению Фомы, уже оклемался. Горный козел! Фома почти не удивился, когда тот выскочил боком из-за угла уже с обнаженным мечом и привычным криком: убью!..
Это становилось хорошей традицией: граф из бани, маркиз — несет яйца. Ничего другого не оставалось, как сорвать с себя мокрое полотенце и набросить его на голову горячего каросского парня. Потом дать по уже знакомым местам. Маркиз упал как подкошенный и завыл от обиды. Фома забрал у него меч, второй за утро
— Вы можете порезаться, маркиз, — объяснил он лежащему мстителю.
Ему уже стало казаться, что маркиз таскает оружие только за тем, чтобы вновь получить в пах: то ли волю тренирует, то ли ловит какой-то извращенный кайф. Что у него там с княжной? Тайна сия велика есть…
— Кстати, вы не напомните мне причину нашей вражды?.. — Приподнял граф полотенце с лица маркиза.
— Я убью тебя! — снова прохрипел тот.
— Вы поражаете меня, маркиз, своей непредсказуемостью, но это я уже слышал. А в чем причина?.. Княжна сказала мне, что вы необычайно благородны, не в этом ли because ваших бандитских налетов? Может быть, действительно, ваше воспитание и происхождение не дают вам спать спокойно, в кровати и поэтому вы ночуете под моими дверьми?.. Тогда вам надо чуть-чуть подкорректировать имя, не Вало, а Валокордин или КорВалол, и все будет более нейролептично, как говорил доктор Анохин. Ваши сны, маркиз, станут глубокими, как в детстве, вплоть до энуреза…
Маркиз молчал, закатывая глаза, потом стал вспоминать чью-то мать не самым светским образом.
— Передайте мой привет княжне!.. — Фома потрепал его по щеке, поднимаясь. — Кстати, вы никогда не думали, маркиз, что я, наконец, тоже могу убить?.. Просто так, от неожиданности. Не останется времени обезоружить вас, и убью!
— И попрыгайте на пятках, помогает таким футболистам как вы! — посоветовал он напоследок. — И хотя у вас на редкость крепкий организм, все-таки подумайте о детях!
Вместе с завтраком явился Мартин, бледный, как покойник.
— Доброе утро, ваше сиятельство! Завтрак на двоих заказывали?
— Марти, дружище, ты живой?.. Проходи! — обрадовался Фома. — Как хорошо, что ты живой!
Он действительно был рад видеть Мартина снова, одним трупом из-за него меньше.
— Вы не один! — разочарованно протянул Мартин, увидев не совсем прикрытую Мэю. — Вообще-то, девушкам давно пора на свою половину.
— Она давно уже на своей половине, Марти, если ты не в курсе.
— Да в курсе я! — вяло отмахнулся Мартин и потер грудь. — Завтрак вот только зря пер, вместо слуги.
— А ты закажи еще один, — посоветовал Фома.
— А можно? — обрадовался Мартин. — А то я, честно говоря, рассчитывал на это.
Через пять минут он снова был в комнате.
— Что это, сэр Томас? — спросил он, показывая на щеку Фомы.
Там была кровь. Видимо, чертов маркиз все-таки успел зацепить его.
— У вас тут в замке бегают всякие идиоты с оружием, — сказал Фома.
— Опять! — ахнул Мартин. — Вы выяснили, кто это?
— Это ты мне скажи, кто такой этот сумасшедший маркиз, что нападает на меня при всяком удобном для него случае! Что ему от меня надо?
— А! — рассмеялся Мартин. — Так это кавалер и ухажер княжны Малокаросской — маркиз Вало! Тогда все понятно, он ко всем ее ревнует! Вы, видимо, дали повод.
— Ревнует? Мне это как-то в голову не пришло! Это при вашем-то придворном перекрестном опылении он еще и ревнует?
— При чем? — не понял Мартин.
— Ладно, ты мне лучше скажи, как твоя грудь? — поинтересовался Фома. — Я бы после такого удара точно не выжил!
— Практика! — сказал Мартин, усаживаясь на стул и разглядывая Мэю.
У него сделалось такое лицо, словно он видел ее впервые. Значит, не я один такой, подумал Фома, ревниво загораживая Мэю и в то же время смеясь над собой: «О тело!»
— Я как чувствовал, — продолжал Мартин. — Нагрудник одел из чертовой кожи с пластинами.
— И часто ты так чувствуешь?
— Вообще-то я его никогда не снимаю!.. — Мартин распахнул камзол.
Фома захохотал: на младшем церемониймейстере был
