этом фильме, однако все друзья настаивали, что даже если я в конечном счете не смогу взять на себя этот проект, то хотя бы нужно съездить в Калифорнию. Они считали, что смена впечатлений окажется для меня полезной. Всех особенно беспокоило, как бы у меня не случился нервный срыв.
С помощью секретарши я кое-как добралась до самолета, хотя уже была абсолютно уверена, что никогда больше не буду сниматься в кино. Снова быть актрисой, играть роль в фильме после двадцатилетнего перерыва, да еще в таких печальных обстоятельствах — нет, это совершенно невозможно. Правда, представители студии Диснея сделали все, что от них зависело, чтобы мой визит в Голливуд прошел как можно лучше. Они сняли для меня апартаменты в отеле Beverly Wilshire, и когда я вошла в комнаты, там было множество букетов цветов — и от студии, и от старых друзей. Билл Андерсон не раз звонил мне, заботливо спрашивая, все ли меня устраивает или он может сделать что-то еще для меня. Конечно, его интересовало, когда я смогу обсудить с ними фильм. Но я повела себя совершенно честно, сказав прямо: «Дайте мне, пожалуйста, немного отдохнуть, прийти в себя и принять решение окончательно».
Я все еще пребывала в нерешительности и никак не могла склониться к тому или иному ответу. В конце концов мне позвонил сам Уолт Дисней и просто пригласил на ланч к себе в студию. Мистер Дисней был настоящим джентльменом и, прекрасно понимая, что со мною творится, отнесся к моей ситуации с большой теплотой и сочувствием. В отличие от многих других продюсеров, с кем мне приходилось иметь дело, с ним я сразу поняла, что я могу полностью доверять ему. Возможно, все дело было в том, что он не только возглавлял влиятельную, успешную киностудию, но и сам оставался творческой личностью, внес свой собственный, бесценный вклад в историю кино, создав великолепные, мастерски сделанные мультипликационные фильмы. Правда, мне все равно было трудно принять на себя необходимые обязательства.
— Вновь оказаться перед кинокамерой… — замялась я в нерешительности. — Мистер Дисней, мне кажется, что у меня на это уже не осталось никаких сил.
— Я беру на себя обязательство со своей стороны максимально облегчить для вас весь процесс, — ответил он на мои слова. — Если вы приедете в Лондон, вам больше не придется вообще о чем-либо беспокоиться. Ничего не нужно будет делать — лишь сыграть свою роль.
— Но вот способна ли я на это? Это для меня большой вопрос. Он лишь улыбнулся:
— Хорошие актрисы никогда не забывают, что такое — играть роль. Как только поставят свет, как только раздастся команда «Мотор!», никому и в голову не придет говорить вам, что́ нужно делать. Все мгновенно станет ясно и понятно, все вернется и будет как надо. Вы же идеальная мадам Хабиб!
Я взглянула на него с большой признательностью.
— Поезжайте в Лондон, — сказал он. — Обещаю вам, что все-все, что ни пожелаете, будет для вас сделано.
Выражение лица этого человека, уроженца Среднего Запада, было таким приятным — честным, открытым, что все мои сомнения мигом улетучились. И я дала согласие сниматься в этом фильме.
Позже, на той же неделе, я встретилась с мистером Андерсоном, режиссером Джимом Нилсоном и сценаристом Майклом Дайном. Мы все были в полном согласии насчет того, какой должна предстать на экране мадам Хабиб. У меня было лишь одно предложение, и я высказала его не сразу:
— Джентльмены, по сценарию у мадам Хабиб есть сиамский кот. Нельзя ли, в полном соответствии с ее эксцентричным, экстравагантным характером, сделать так, чтобы у нее вместо этого был гепард?
Все были крайне удивлены. Нилсон спросил меня:
— А вы не побоитесь сниматься с таким зверем?
— По правде сказать, я куда больше боюсь кошек, особенно черных, я ведь ужасно суеверна…
И тут же захихикала, вспомнив тот день, давным-давно, на студии Paramount, когда целая орава кошек преградила мне путь на съемочную площадку.
— Да, но гепард — ведь кошка, пусть и дикая, — возразил Дайн.
— Ну и что, что кошка? У него расцветка другая… — сказала я. — И потом — он же из джунглей, а меня это так будоражит!
Я отправилась назад, в Сан-Антонио, чтобы подготовиться к отъезду в Лондон. Что ж, я не горевала, что уеду на какое-то время из этого печального, опустевшего дома, и надеялась, что по возвращении смогу увидеть все в нем уже в другом ракурсе, и тогда перестанут быть невыносимыми мои воспоминания.
Я всем сердцем желала, чтобы со временем постепенно сошли на нет та боль и то горе, мучившие меня сейчас, чтобы остались только воспоминания о той радости, какую я здесь испытывала… Тогда я смогу, озирая прошлое, с любовью улыбаться образам блаженных, безмятежных дней, которые я здесь прожила.
Пока самолет кружил над лондонским аэропортом, я думала о том, как было бы хорошо, если бы кто-нибудь меня встретил. Это придало бы мне бо́льшую уверенность в себе, я знала бы, что меня не забыли окончательно в этой стране, где когда-то была так счастлива. Я вышла из самолета несколько обеспокоенной этим, но тут же оказалось, что без конца сверкают фотовспышки и раздаются оглушительные приветствия! Я совершенно была не готова к такому вниманию прессы и любителей кино. В результате я так расчувствовалась, что даже заплакала.
Уолт Дисней сдержал свое обещание во всем, так что меня на «роллс-ройсе» отвезли в отель Dorchester[388], где поселили в очаровательных апартаментах, окна которых выходили на Гайд-парк. Билл Андерсон уже ожидал меня там и хотел знать, не буду ли я возражать, если на следующий день состоится небольшая пресс-конференция. Я хорошо помнила, что в амплуа кинозвезды очень важно знать, насколько возможно от чего-то отказываться. Более того, я вдруг живо вспомнила свои первые шаги в Голливуде, когда газетчики ополчились на меня за то, что я не желала давать интервью. И меня посетила одна интересная мысль, поэтому я сказала Биллу с улыбкой: «Мистер Андерсон, а почему бы завтра утром не привезти сюда гепарда? Пусть репортеры почувствуют, что это такое — гламур прежнего Голливуда. Ведь я же появлюсь перед ними, ведя гепарда на поводке».
Правда, когда наутро привезли Киму, она оказалась не таким уж мирным, ласковым животным, каким мне ее изображали. Ей почему-то очень понравилось покусывать меня за лодыжки, причем делала она это с большим усердием. Все же у меня хватило ума не выказывать никакого страха. Если мне предстояло играть роль вместе с этой большой кошкой, надо
