– Не все в жизни продается, Даниэль.
– Наверно, так, когда о ком-то заботишься. – Она склонила голову набок. – Но обо мне никто никогда по-настоящему не заботился.
Джошуа и так чувствовал себя подлецом, а ее слова только усилили его отвращение к самому себе. Его семья всегда заботилась о нем. Его жизнь была наполнена людьми, которые заботились о нем только потому, что сами этого хотели. Они не рассчитывали получить что-то взамен.
Вероятно, после Шеннон Джошуа изменился. Он старался держать всех на расстоянии вытянутой руки и не хотел ни с кем связывать себя. Но по какой-то причине ему захотелось связать себя с Даниэль. Захотелось подарить заботу этой хрупкой, милой девчонке.
И вовсе не из альтруизма. Совсем нет. Судьба дала ей слишком мало, поэтому ее жизнь легко было преобразить. Она мало видела хорошего, поэтому малейшего проявления доброты было достаточно.
– Завтра начнутся собеседования. Полагаю, ты захочешь поучаствовать?
– Хочу ли я узнать, кто будет присматривать за моим ребенком? Да. Это будет замечательно.
Она подняла руки и прикоснулась к губам, затем быстро опустила.
– Спокойной ночи, – сказала она.
– Спокойной ночи, – пожелал он, повернулся и решительно закрыл за собой дверь.
Джошуа собирался оставить Даниэль в покое и сделать что-то хорошее для нее. Словно надеялся, что это как-то поможет его запятнанной душе.
Возможно, и не поможет, но по какой-то причине для него это имело значение.
Даниэль никогда не устраивала собеседования для нянь. Сама она несколько раз в них участвовала, но по другую сторону не оказывалась никогда. Поэтому ей было странно ощущать свою власть над людьми. И приятно, так как она редко чувствовала себя сильной. И уж точно не в тот вечер, когда Джошуа целовал ее. Тогда она чувствовала себя слабым котенком, готовым распластаться на полу и предоставить хозяину делать что он хочет.
Вот только она этого не сделала. Она сказала «нет» и гордилась собой.
Гордость и самосохранение. То, что она ему сказала, было абсолютной правдой. Она никогда себе не простила бы, если бы позволила попасться в его сети и запутаться в них.
Как бы она ни убеждала себя, что Джошуа – всего лишь инструмент, что он не заслуживает своей прекрасной семьи, она все отчетливее понимала, что испытывает к нему те чувства, которые не может себе позволить.
Даниэль сделала глубокий вдох и посмотрела на новую няню, Джанин. Та работала первый день и собиралась присмотреть за Райли, пока они с Джошуа будут заниматься верховой ездой. Даниэль нервничала, так как впервые оставляла Райли. Когда она работала в супермаркете, оставлять Райли ее вынуждала необходимость. А сейчас было по-другому, и она чувствовала себя виноватой, потому что бросала его, чтобы сделать что-то для себя.
Она покачала головой. Странная у нее реакция. Но такая реакция предпочтительнее, чем то, как делала ее мать, которая совсем не думала о своих детях. Видимо, к рождению Райли она полностью исчерпала свой материнский инстинкт.
Даниэль вздохнула и повернулась к Джанин:
– Он будет спать большую часть времени, пока нас не будет. Но даже если проснется, ничего страшного. Он всегда просыпается в хорошем настроении.
Джанин улыбнулась.
– Он всего лишь ребенок. Я повидала много детей. Он же не какой-то особенный, – сказала она и, поняв свою бестактность, пояснила: – Я в том смысле, что справлюсь с ним, я уверена.
Даниэль кивнула. В комнату вошел Джошуа, и у нее перехватило дыхание. Он был одет в темно-синюю рубашку и джинсы. А белая ковбойская шляпа делала его похожим на героя из вестерна.
«Не делай глупости. Возможно, он и герой, но не твой».
Нет. Таким девушкам, как она, нечего рассчитывать на героев. Они сами должны быть героинями. И это только к лучшему. Только вот жаль, что она не может убедить в этом свое сердце. Глупое, бешено бьющееся сердце. Потому что еще слишком свежо воспоминание об их поцелуе, страстном и возбуждающем; о том, как пьяняще сладко было дотрагиваться до Джошуа. Впервые познать различие между мужчинами и женщинами.
Все это несет с собой массу опасностей. Поцелуй вынудил ее открыть дверь, которую она никогда не планировала открывать, а теперь ее трудно было закрыть.
– Ты готова? – спросил Джошуа.
Их глаза встретились, и Даниэль сразу позабыла о тех наставлениях, что давала самой себе. Первой ее мыслью было, что рубашка великолепно сочетается с цветом его глаз. А второй – что с ней что-то не так. Она никогда не вела себя так глупо в обществе мужчины.
– Да, – произнесла Даниэль, – готова.
Джошуа улыбнулся.
– Не стоит нервничать. Я буду нежен.
Она чуть не поперхнулась.
– Рада это слышать. Но меня больше беспокоит, будет ли нежна со мной лошадь.
– Будет. Обещаю. Я никогда не учил девушку верховой езде, но уверен, что тебя научу.
В его словах она услышала двусмысленность, но не знала, намеренно он вложил другой смысл или нет. Наверно, намеренно. Ведь вчера вечером он не постеснялся показать ей, что именно хочет от нее. Он засунул руки ей между ног, трогал ее там, где никто не прикасался. Даниэль до сих пор была под впечатлением от полученного опыта.
Она напомнила себе, что Джошуа сказал, что секс не имеет для него значения, предположила, что он, должно быть, уже все забыл. Что их поцелуй затерялся в его памяти как очередной сексуальный контакт.
У нее же других контактов не было, поэтому он и засел у нее в голове.
– Я готова, – объявила она, – абсолютно готова.
– Великолепно, – сказал он, – пойдем.
Брать Даниэль на прогулку означало подвергать себя определенным пыткам, но Джошуа решил наказать себя. Он не переставал думать об их недавнем поцелуе и о том, что было в ее комнате тем вечером. Он погрузился в работу, стараясь избегать ее, но все равно просыпался в поту возбужденный и мечтал о… ее губах, ее языке, ее запахе.
Обычно вне дома его разум прояснялся. Верховая езда была для него чем-то вроде терапии. Так бывало всегда. Но не сегодня. Сегодня он был одержим. Джошуа любовался Даниэль, ехавшей впереди него, и ее движения заставляли его представлять, как бы это выглядело, если бы она скакала верхом на нем, а не на его лошади.
Ему трудно было понять свою одержимость ею. Даниэль не была изысканной женщиной. Во многом она напоминала ему девушку, с которой он встречался, когда был никчемным подростком, посвящавшим все свободное время выпивке и наркотикам. И предпочитавшим девушек из своего родного города, хотевших того же, что и он.
Одна проблема заключалась в том, что Даниэль не хотела случайных связей. Они ее не забавляли. А ему больше нечего было предложить. Другая же – в том, что чувства, которые он к ней испытывал, не были обыденными. Иначе он не был бы так одержим.
