Это был праворукий Gibson SG, на котором я играл, перевернув его снизу вверх. Потом я встретил одного чувака, который сказал: “У меня есть друг, он правша и играет на перевернутой леворукой гитаре.”
Я встретился с тем парнем, мы обменялись гитарами, и оба были счастливы. На моём Gibson’е SG стояли сингловые звукосниматели, и, так как я использовал педаль “treble booster” (усиливает верхние частоты), они жутко шипели: “Шшшшшшшшш!!!”
Я перебрал звукосниматели, уложил их в корпус и потом подключил их вместе по-разному. Я снова возился над гитарой, проделав всё то же самое, что и раньше со Strat’ом. Этот SG был мне очень дорог, но больше у меня его нет. Он выставлен в качестве экспоната в “Hard Rock Cafe”. Но дело в том, что если я захочу, то могу его вернуть.
У нас не было времени присутствовать при окончательном сведении альбома, так как мы отправлялись в турне в Европу. Там на самом деле много чего надо было сделать; записано всё было на четыре дорожки, не было там сотен барабанов или подкладок, так что была только основа. Роджер Бейн и Том Аллом добавили колокола и раскаты грома в “Black Sabbath”. Кто-то из них притащил плёнки с эффектами и предложил: “Может добавим это сюда?”
Потому что так и есть, это действительно задаёт настроение всему этому номеру.
Мы не знали, что делать с обложкой. Фотку сделали на водяной мельнице в деревеньке Mapledurham (Mapledurham Watermill). Мы там не присутствовали на съемке, но встречались с девушкой с картинки. Она как-то пришла на наше выступление и сама представилась. Мне кажется, это превосходная обложка, очень своеобразная. Но на внутреннем развороте оказался перевёрнутый крест, с которого начались многие наши неприятности. Мы неожиданно стали сатанистами.
Но воодушевление, которое мы тогда испытывали, не имело ничего общего с этим. Мы были счастливы от того, что у нас вышел альбом.
17. Теперь под присмотром нового менеджмента
Звукозаписывающая компания перекинула нас с “Fontana” на другой свой лейбл, “Vertigo Records”. В основном по причине того, что это был новый лейбл более прогрессивного толка. Но мы не часто контактировали с ними; они желали разговаривать только с менеджером. Так нам наконец объяснили. Иногда вы встречаете людей оттуда, но не представляете, кто это такие.
Маркетологи настояли, чтобы альбом вышел 13-го февраля 1970-го года. Мы давали интервью перед релизом, но всё это закончилось, когда Патрик Михан (Patrick Meehan) перенял управление у Джима Сипсона. Он прекратил наше общение с прессой, так как наша недоступность делала выход альбома более интригующим. Мы редко звучали по радио, так как единственным, кто ставил нас, был Джон Пил. Даже несмотря на это, в первую неделю после издания было продано более 5000 копий благодаря слухам в мире андеграунда, особенно в местах, где мы сделали задел на будущее живыми выступлениями.
Пресса ненавидела нас, нас поносили налево, направо и по центру. Очевидно, что это задевает, но не было такого, чтоб мы подумали: о, придётся тогда изменить музыку. Пластинка продавалась, так что однозначно хоть что-то мы сделали правильно. Мы верили в то, что делали, любили это, так что не было ничего такого ещё, чем мы могли бы заниматься, кроме того, что уже делали.
Только когда популярность стал набирать гранж, и все эти музыканты говорили, что Black Sabbath оказали на них большое влияние, мы стали темой месяца, символом времени. И вот тут мы читали про себя хорошие вещи и шутили: “Постой-ка, что происходит? Они не могут писать о нас хорошо!” Потому что мы всегда говорили: “Когда о нас начнут писать что-то хорошее, пора будет завязывать.”
Сингл “Evil Woman” погоды не сделал, но альбом поднялся на восьмое место. Джим Симпсон ещё до выхода пластинки подписал нас на множество выступлений, а вознаграждения были до сих пор порядка 20 фунтов, почти ничего. Мы заявили ему: “Погоди-ка, сколько ещё запланировано таких концертов?”
“О, на месяцы вперёд.”
Это уже становилось глупым. Даже люди, посещавшие клубы, в которых мы играли, говорили: “Вам бы нужно брать больше! Ради чего вы тут играете?”
Мы обдумали всё и решили: нахер, хватит с нас! Так что, когда позвонил менеджер-тяжеловес Дон Арден (Don Arden) и сказал, что заинтересован в том, чтобы поработать с нами, мы отправились в Лондон на встречу с ним. Уилф Пайн (Wilf Pine) встретил нас на роллс-ройсе. Уилф - достаточно приятный парень, если ты его знаешь, но с другой стороны это весьма зловещая личность. Чёрт возьми, блядь, слышал я дурно пахнущие истории о том, что он делал для Дона Ардена. Вокруг Дона всегда пахло жаренным. Около него крутилась прорва гангстеро-подобных персонажей. Когда мы прибыли в его офис, то всё пошло с долей нажима, Дон начал: “Вы будете великими. Повсюду будут висеть ваши плакаты. Я вас выведу на вершину!”
И так далее. А потом: “Подпишите здесь!”
Мы так просто не могли этого сделать. Это была очень тяжёлая артиллерия. Поэтому мы свалили, думая, о Господи, что нам делать-то теперь? Он может нас и поубивать! Он продолжал контактировать с нами, приглашал нас на обед и всё такое. Он не отставал. потом в один день с нами связался Уилф. Он сказал: “У меня есть ещё один парень, который хочет с вами встретиться. Я привезу его прямо в Бирмингем.”
Это был Патрик Михан. Он казался гораздо более уравновешенным, чем Арден, и говорил вещи, которые мы и хотели услышать: “У вас вышел альбом, но его никто не продвигает. Вам пора давать более серьёзные концерты...”
Всё это было как бальзам на душу. Вместо того, чтобы быть на вершинах чартов, мы хотели играть. Он просто правильным образом всё изложил, так что закончилось это тем, что мы подписали контракт с Патриком Миханом.
Глядя в прошлое, кажется странным, что Уилф, работавший на Ардена, предложил нас Михану. Возможно Уилф решил так: Арден им не подходит, может срастётся с Патриком. Так и получилось. Но мы не имели представления, как близко сходятся друг с другом интересы Ардена и Михана на самом деле. В прошлом отец Патрика Михана работал на Дона Ардена, так что связь там определённо была.
Несколько лет назад Уилф написал книгу. Там есть фотография, где мы вместе, я и он, а на другой странице другая, где Уилф запечатлён с Джоном Готти (John Gotti), боссом нью-йоркской мафии. Я подумал, блядь, чёрт подери, как это я вляпался в такое?
Патрик Михан научился всем премудростям бизнеса у своего отца, у которого была компания по менеджменту. На первых порах всё казалось розочками. Михан толкал красивые речи и поначалу действительно продвигал процесс. Именно он вытащил нас в Америку. Для нас переменилось всё. Мы перемещались на частных самолётах. Когда бы мы что-нибудь не захотели, мы это получали, просто позвонив ему: “Я хочу купить новую тачку.”
Он: “А, ладно, какую?”
В моём случае это была Ламборджини или Роллс-Ройс, неважно.
