Книга Иностранный русский - Татьяна Шахматова

Вот это проляпсус. Моя жизнь опускалась на дно, как вода, которую налили в бутылку к маслу: медленно, зато верно и в соответствии с законами природы. Вика уехала наслаждаться жизнью к морю. Работодатель чудил. Зарплату еще не выдали. А сам я был одинок и несчастен. Я всю ночь провертелся, соображая, как бы выкрутить компромисс. Почему бы мне все-таки не помочь Каролине? Авторские гонорары я верну. А пользоваться методикой я и так не собирался. Во всяком случае, не собирался наживаться на ней. В общем, проснулся я, так ничего и не решив.

Тем утром Филюша сделал мне самый большой из всех своих подарков: столкнул в унитаз телефон, который я случайно оставил в ванной на стиральной машине.

Чуть не убил гада. На самом деле убил бы, но, сделав свое грязное дело, кот спрятался в шахте и не выходил ни под каким предлогом. Если мне кто-то скажет, что котик просто играл и не ведал, что творит, я плюну ему в лицо, потому что субъект, заметающий следы преступления, знает, что он виноват. Скрывать и скрываться – означает понимать, что ты сделал что-то не то. На этом в свое время погорел Чикатило: слишком хорошо прятал трупы, чтобы его признали невменяемым.

Мой домашний шахтер проигнорировал все мои посулы и до самого моего ухода из своего забоя не показывался, из чего я сделал вывод, что свою вину он признает полностью.

Злой, не успевший позавтракать и без телефона я явился на работу в самом мрачном настроении. Телефон восстановлению не подлежал, а это был последний айфон, который я купил после одного большого и жирного дела с Викой. Теперь же с моей преподавательской зарплаты мне светил разве что простенький андроид и то, если месяц буду сидеть на одном «Дошираке».

В это утро на кафедре царило настроение, прямо противоположное моему собственному. Каролина уткнулась в какие-то бумаги. Ольга готовилась к занятиям, стараясь особенно не отсвечивать. Зато зажигал «старый эшелон».

Анна Владимировна и Зарина Андреевна рассказывали Валентине Петровне и лаборантке Женечке, как вчера они в ресторане встретили настоящего кальянщика из Ирана. Судя по накалу эмоций, событие это потрясло женщин.

– Он заходит, в одной руке кальян, в другой – угли… На ломаном русском начинает: «Хараший кальян, восточный кальян для красывый девушка! Я – восточный чилавэк. Делать вкюсно-вкюсно!» – рассказывала Анна Владимировна, едва сдерживая смех. – Мы смотрим – ну красавец: волосы черные, кудрявые, гелем зачесаны и аж переливаются, глаза как угли… Пригляделись, батюшки! А это наш Хосейн со второго курса.

– Тот, который весной уровень С-один сдал? – уточнила Женечка.

– Ага, на уровень носителя немного недотянул, – кивнула Анна Владимировна, смеясь.

– Так вот, – подхватила Зарина Андреевна.

Глаза Попеску снова оживились, как в тот день, когда я искал для нее под столом сережку, превратившись из бесцветных рыбьих в живые и даже яркие глаза теплокровного млекопитающего. Видимо, рассказы о красавцах студентах интересовали ее куда больше самого процесса преподавания.

Зарина Андреевна игриво продолжала:

– Хосейн тоже нас узнал, выпрямился, кальян поставил, и молвила золотая рыбка на чистом русском языке: «Добрый вечер, уважаемые преподаватели! Не желаете кальян покурить? Для вас сегодня за счет заведения…»

– И что, вы кальян курили? – недоверчиво скривилась Валентина Петровна.

– А почему бы нет? – округлила глаза Анна Владимировна. – Мы прогрессивные девочки…

Я не особо вслушивался, однако одно обстоятельство меня все-таки заинтересовало. Эльвира Руслановна сидела за своим столом, и я повернулся к ней:

– Разве наши студенты могут подрабатывать? Они же в казармах живут? – шепотом поинтересовался я.

– Это же Хосейн, – так же шепотом ответила она. – Он женился на русской девушке и переехал в город. Так здесь негласно живет и работает уже довольно большая иранская община. Как и афганская. Впрочем, для них тут всегда находится работа. Генерал разрешает в особых случаях.

Заметив, что я бездельничаю и уже начал развлекаться тем, что слушаю чужие разговоры, Каролина моментально сообразила, как пристроить меня к делу.

– Саша, позвоните, пожалуйста, вот по этому телефону, я просила внешнюю рецензию на нашу методику, узнайте, готова ли.

Каролина протянула мне листок, на котором ее строгим аккуратным почерком было выведено: «РУДН, кафедра методики преподавания русского языка, лаборант Кирочка». Почему всех лаборантов зовут уменьшительно-ласкательными именами, как будто они комнатные собачки?

Мысленно поблагодарив Филюшу, я сознался, что остался без телефона. На нашей кафедре телефон имелся, но в целях безопасности, читай экономии, с него нельзя было звонить на городской номер. Я оглянулся, надеясь, что кто-нибудь даст позвонить, но Ольга сделала вид, что слишком увлечена подготовкой к уроку, а Эльвира Руслановна и вовсе демонстративно отвернулась. Это, конечно, был демарш. С тех пор, как заведующая объявила о своем решении включить меня в соавторы, наши отношения и с Ольгой, и с Эльвирой Руслановной заметно натянулись и потрескивали от натуги.

– Возьмите мой, – процедила Каролина, глядя с нехорошим прищуром в спину Эльвиры Руслановны.

Заведующая протянула телефон, предварительно сняв его с блокировки, но тут же забеспокоилась и снова протянула руку, требуя телефон назад.

– Погодите-ка, Саша, я выведу для вас на клавиатуру.

Неужели кто-то еще думает, что если у человека айфон, то он не в состоянии позвонить с «Самсунга»?

– Да я в курсе… – начал было я, но она уже обогнула стол и оказалась рядом со мной.

– Отдайте.

Я покорно вернул телефон, и больше мои услуги не понадобились.

– Я сама, – коротко бросила Каролина, вернулась на свое место и действительно сама начала звонить. – Да, да, уже отправили? На прошлой неделе? Боже мой, как хорошо!

Она радостно поблагодарила лаборанта Кирочку и тут же спровадила меня в канцелярию, заметив, что до начала занятия осталось еще добрых двадцать минут.

Приходить заранее и готовить к занятию материалы и аппаратуру, чтобы не тратить на это ни секунды времени урока, – это тоже нововведение Каролины, которым на кафедре, кроме самой Каролины, были недовольны все. Ольга воспринимала ранние приходы как неизбежное зло, Эльвира Руслановна – как самодурство, которому она хитро потакала, придумав себе утреннюю обязанность – заходить каждое утро в методический отдел, чего она, конечно же, не делала, а Каролина ее, конечно же, не проверяла. «Старый эшелон» просто саботировал нововведение и по этому поводу регулярно получал выговоры и рапорты, которые складировались в учебном отделе и, по-моему, через какое-то время отправлялись в ведомство майора Корзинкина. Но ни на один рапорт ни разу не среагировали, на моей памяти во всяком случае.