– В ней, – удовлетворенно кивнул Юрий Семенович. – Вывел не хуже, чем это сделал бы Центральный бортовой вычислительный комплекс.
При отказе радиосвязи инструкция требовала выдавать в эфир все положенные команды. Мало ли, что отказало? Может быть «умер» приемник, а передатчик продолжает работать, и тогда в Центре управления будут знать порядок действий экипажа.
– «Заря», я – «Кречет-1». Находимся в точке. Начинаем этап сближения, – доложил Басаргин.
Снова зашипели имитаторы двигателей, и «Союз» осторожно двинулся к «Марсу»…
Дальнейшие действия по сближению и стыковке экипаж произвел четко и без ошибок. Когда установленные по углам помещения динамки выдали имитацию звука сработавших механизмов захвата и уплотнения, все облегченно вздохнули, заулыбались. Выполнив усложненную задачу, кандидаты показали себя наилучшим образом.
– «Заря», я – «Кречет-1». Стыковка произведена – сигнализация сработала.
– Понял вас. Занятия закончены, – объявил по переговорному устройству Юрий Семенович.
Кандидаты один за другим покинули макет корабля и спустились по лесенке в зал. Заметив среди группы сотрудников руководителя Роскосмоса, Басаргин вознамерился доложить по форме, но тот отмахнулся.
– Поздравляю с хорошей работой, – сказал он. И, обернувшись по сторонам, обратился ко всем присутствующим: – Товарищи, а не переименовать ли нам находящийся на орбите корабль? Не вяжется его старое название с предстоящей миссией. Какие будут предложения?
– «Лунный экспресс», – робко произнес кто-то.
– Неплохо. Но хотелось бы побольше вариантов, чтоб был выбор.
– «Пионер»! – прокричали из толпы.
– «Пионер» – не пойдет, – возразил Воробьев. – Во-первых, такой корабль уже был. Во-вторых, наш «Марс» будет далеко не первым на окололунной орбите.
– «Посланник»!.. «Победа»!.. «Вестник»!.. – неслись отовсюду выкрики.
– Ну а вы что же молчите? – повернулся Воробьев к экипажу Басаргина.
Полковник пожал плечами:
– А что если назвать… «Мир-экспресс»?
– Почему «Мир»?
– Ну, хотя бы в память о нашей орбитальной станции.
– Неплохой вариант. Ладно, спасибо. Все свободны. А мы подумаем…
Глава шестая
Российская Федерация; Центр подготовки космонавтов
Геостационарная орбита Земли
Перекомпоновка корабля на высокой орбите прошла без единой накладки. Как и планировалось, «Союз» отцепил от «Марса» два отсека, отошел на безопасную дистанцию и, расставшись с бесполезной оранжереей, вновь состыковался с межпланетным кораблем. Теперь между спускаемыми аппаратами двух кораблей находились лишь два бытовых отсека.
Затем экипаж успешно проник в последний «бастион» «Марса» – спускаемый аппарат. Он оказался цел, а воздуха в нем за счет надежной и крепкой оболочки оставалось аж двадцать три процента от нормы.
Исследовав внутренности корабля, космонавты принялись за внешний осмотр и каждый день осуществляли по одному довольно длительному выходу в открытый космос. Спустя трое суток картина повреждений стала ясна, и на Землю полетел обстоятельный доклад о необходимом для ремонта оборудовании.
Заранее подготовленный к полету грузовой корабль немедленно заполнили всем тем, что запросили космонавты и отправили на орбиту. Для его приема экипажу «Союза» вновь пришлось изрядно потрудиться: сначала они отстыковались от «Марса», затем сблизились с «грузовиком» и пристыковались к нему. Переместив в бытовой и спускаемый отсеки «Союза» все присланное с Земли, они повторили процедуру в обратной последовательности. На все это ушло более двенадцати напряженных рабочих часов.
Ну а на следующий день экипаж занялся реанимацией электро-систем «Марса». Начинать надо было именно с них, дабы наладить жизнеобеспечение корабля, довести до приемлемой внутреннюю температуру и приступить к дальнейшему ремонту в человеческих условиях.
* * *
– …Да, но подобное рвение или, точнее сказать – качественный подход к подготовке, не могут не сказаться в дальнейшем на общем результате работы в космосе и на выполнении поставленной задачи!.. – с жаром говорил начальник Центра подготовки.
За длинным столом конференц-зала в офисе на Щепкина 42 сидели члены Комиссии: полный состав руководства Роскосмоса, представители Центра подготовки, ЦУПа и Министерства обороны. Был приглашен на совещание и Роман Аркадьевич Велесов. Вместе с помощником он устроился за противоположным концом стола и слушал выступления членов Комиссии. Слушал он молча, так как согласно подписанному контракту выбором и подготовкой экипажа занимался исключительно Роскосмос.
Перед членами Комиссии лежали распечатки врачебных заключений, итогов тестирования и экзаменов всех четверых кандидатов.
– …Честно признаюсь, в начале программы подготовки отношение к экипажу полковника Басаргина преподавательского, инструкторского и медицинского персонала было снисходительно-прохладным, – продолжал начальник Центра. – Думаю и так понятно, что наряду с руководством Роскосмоса, мы отдавали предпочтение экипажу полковника Шатунова. Однако ближе к завершению программы с нашей точки зрения шансы на участие в лунной миссии у экипажей сравнялись…
Пока поочередно выступали члены Комиссии, Воробьев сидел, уставившись в листок раскрытого блокнота и что-то чертил простым карандашом. Справа от него как всегда устроился Анатолий Андреевич Образцов, по левую руку – Сергей Ильич Филин.
Когда начальник Центра подготовки закончил выступление, Воробьев поднял на него взгляд.
– Считаете, не имеющий опыта полетов командир справится с таким сложным и нестандартным полетом? – спросил он.
– Игорь Александрович, задание для обоих экипажей одинаково сложно и нестандартно, ибо никто из наших соотечественников так далеко от Земли не улетал. Что касается Басаргина, то я достаточно пообщался с ним на тренировках и спокоен за его навыки и способность быстро принимать правильные решения.
– Что ж, – слишком сильно надавил Воробьев карандашом на бумагу, отчего тонкий грифель сломался. – Тогда приступим к процедуре голосования. Кто за то, чтобы в лунной миссии принял участие экипаж полковника Шатунова – прошу поднять руки.
Примерно половина из присутствующих проголосовала за уже летавший в космос экипаж.
– Девять, – посчитав голоса, сказал глава Роскосмоса. – Кто за экипаж Басаргина?
«За» проголосовали тоже девять, включая Образцова и Филина. Все в ожидании смотрели на Воробьева – теперь только от его голоса зависело, кто отправится к Луне.
Но Воробьев медлил. Постукивая сломанным карандашом по раскрытому блокноту, он в сотый раз прокручивал в голове все «за» и «против»…
