Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
И главный апологет, Бердяев, в статье «Основная идея Вл. Соловьёва» вторит:
«Все более или менее признают, что Вл. Соловьёв был величайшим русским мыслителем. Но в современном поколении нет благодарности к его духовному подвигу, нет понимания и почитания его духовного образа. Да и нужно признать, что образ Вл. Соловьёва остаётся загадочным. Он не столько раскрывал себя в своей философии, богословии и публицистике, сколько прикрывал противоречия своего духа. Есть Вл. Соловьёв дневной и ночной. И противоречия Соловьёва ночного лишь по внешности примирялись в сознании Соловьёва дневного. Про Вл. Соловьёва с одинаковым правом можно сказать, что он был мистик и рационалист, православный и католик, церковный человек и свободный гностик, консерватор и либерал. Пророчество – интимная тема всей духовной жизни Вл. Соловьёва. Он сознавал себя призванным к свободному пророчествованию. Он одинок и не понят, потому что несёт пророческое служение…»
Вглядитесь в эту кляксу декаданса, расползавшуюся на русской истории! Безумные требования к власти, покровительство террористов, заливистый пересказ с кафедры содержания своих спиритических сеансов, поток бессвязной лирики, и всё это выносится за скобки возможной критики: «Свободное пророчество», «Интимная тема» . Понятно, здесь «интимный» значит: глубоко личный, лирический момент, в ущерб аналитическому, объективному. Но в сотый раз столкнувшись в соловьевиане с этим термином, невольно вспомнишь объявление: «Интим не предлагать!»
Потрясающая безответственность оборачивается даже забвением основ Священной истории, которую Соловьёв, Бердяев наверняка знали лучше всех нас. Богословы всех направлений христианства давно зафиксировали: были в свои времена Патриархи, потом Судьи (Шофетим), потом Пророки, были Апостолы. И всё… Библия закончена, закрыта , – это не альманах, не ежемесячный «Вестник Европы»! И после формирования Канона даже Отцы Церкви, уж не говоря о последующих философах… больше не «подпирали» свои книги, системы, учения ярлыком: «Осторожно. Свободные Пророчества. Обращаться с почтением».
Нет, Бердяев не требует прямо приравнять Соловьёва к пророку Илие, Исайе, Иеремии… но он требует той же меры безответственности (Пророки ответственны только пред Богом) для интимного свободного пророчествования .
А почему бы тогда этого бездетного, бессемейного, вечного бобыля, приживальщика у Трубецких и в семействе поэта Алексея Константиновича Толстого не вписать ещё и в Патриархи? ( «Типа Авраама, Иакова с потомством – «как песок морской» ).
Нет! Куда более точен свидетель – корреспондент «Нового времени»:
«Не особенно глубокая лирика, действующая преимущественно на впечатлительность женщин». В общем… истерия, как и было сказано.
Кстати, и основной площадкой выступлений Соловьёва, как известно, были Петербургские Высшие женские курсы. Главные толпы «любителей философии» собирали лекции (со свободным доступом) Соловьёва именно с кафедры Высших женских курсов. То есть немалая его доля вины и в появлении этого известного социального явления второй половины XIX века: «Курсистка». Взвинченная, радикальная, под самую шляпку набитая примитивными цитатами, потенциальная «ходительница в народ» и террористка.
Если кому-то покажется, что личная неприязнь автора к Соловьёву лишает общую картину объективности, например в этой оценке его учениц, «курсисток», я могу предложить ещё пару оценок сего явления. Правда, чуть под другим именем. Дело в том, что Женских курсов в России было открыто 5–7. Но главными, безусловно, являлись: Петербургские Высшие женские курсы, чаще называемые Бестужевские по имени первого руководителя, профессора К. Н. Бестужева-Рюмина. Именно на них и подвизался Соловьёв. В итоге «бесстужевка» в словесном обороте потеснила «курсистку» и вошло даже в толковый словарь начала XX века, где указано два значения. «Бестужевка»: 1) слушательница курсов, открытых Бестужевым; 2) идеалистка.
В романе «Распадъ» известного бытописателя эпохи Петра Боборыкина есть строки: «Для всехъ нихъ я “шалая” идеалистка. Однимъ словомъ – “бестужевка!” У нихъ это нечто въ роде юродивой…»
Так что вполне корректно синонимическое употребления слов «курсистка» и «бесстужевка». Первое мне приглянулось чисто фонетически: «апостол курсисток» звучит как-то лучше.
И ведь не только я, пытающийся на этих страницах определить Вл. Соловьёва как тяжёлую и «нехорошую» болезнь русского духа , оперирую преимущественно его краткими тезисами… А мне, допустим, возразят, что полный подробный разбор его книг, всей «соловьёвской теургии» , более близкое знакомство с «Софьей Соловьёвой» дали бы совсем иное толкование. Но вот же и горячий поклонник, сотрудник, можно сказать, «приводной ремень Соловьёва», весьма влиятельный журналист, общественный деятель В. Короленко резюмировал в истории с их «Декларацией»:
«Многие догматические взгляды Соловьёва окутаны густыми, иной раз почти непроницаемыми метафизическими туманами. Но когда он спускался с этих туманных высот, чтобы прилагать те или другие основные формулы христианства к текущей жизни, то был иной раз великолепен по отчётливой ясности мысли и по умению найти для неё простую и сжатую формулу…»
И если говорить только о формулах, о конечных выводах, то какая удивительная аберрация XIX века тут выявляется! Ведь всё поражавшее современников «великолепие соловьёвских формул» заключено в простом смешении, переносе евангельских заповедей, обращённых к отдельной личности – «Возлюби врагов своих», «Не убий», – на государство, правительство, политику, государственную церковь. Во имя провозглашённого им «Богочеловечества», всемирного объединения людей, христиан и иудеев для жизни по евангельским законам, о современных законах Российской империи можно просто забыть! Своим требованием к власти в 1881 году он показывает именно такое, отменяющее российскую государственность истолкование своих идей, и толпа подхватывает его и его идею.
Примитивный фокус, рассчитанный на забвение простого факта. Христианство ещё за 1600 лет до Соловьёва стало государственной религией и не только оправдывало, но и благословляло уходившие на войну армии и монархов, казнящих своих подданных. И православные, и католические, и протестантские государства с одобрения своего священства все 1600 лет продолжали… – да, просто продолжали оставаться государствами, что предполагает наличие суда и армии. Но вот, повторим, появляется «великолепная соловьёвская формула», его ультиматум Александру III: «Царь должен простить (цареубийц) . Если он христианин, он должен простить. Если он действительный вождь народа, он должен простить. Если государственная власть вступит на кровавый путь, мы отречёмся от неё» .
Тотальное торжество формулы: Желябов + Соловьёв = общественное мнение …можно выявить даже в таком сопоставлении фактов. Как известно в марте 1881 года царь Александр III на соловьёвский ультиматум ответил: «Помиловал бы, если бы покушались на меня, но убийц отца помиловать не могу». Однако так же хорошо известно (но под этим углом зрения пока не сопоставлялось), что через несколько лет следующую группу террористов, с Александром Ульяновым, покушавшуюся уже на него лично, царь всё же не помиловал. О каком-то двоедушии царя Александра III речь заходить не может. Он действительно – скала, на которой держалась Россия. Монолитность, благородную цельность и прямодушие характера царя признавал весь мир, в том числе и его противники. А то, что он сказал в марте 1881 года – отражение того потрясающего общественного давления, тотального господства общественной мысли, сформулированной Соловьёвым. Так что даже сам великий царь тоже тогда полагал, что террористов можно бы и простить, если бы…
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
