«Кто имеет сыновей и ему же аще хощет единому из оных дать недвижимое через духовную (завещание. – Авт.), тому в наследие и будет; другие же дети обоего пола да награждены будут движимыми имения, которыя должен отец их или мать разделити им при себе, как сыновьям, так и дочерям, колико их будет, по своей воли, кроме онаго одного, который в недвижимых наследником будет…
А когда от… пяти по два сына будут, то по сту дворов достанется и тако далее умножась, в такую бедность придут, что сами однодворцами застать могут и знатная фамилия, вместо славы, поселяне будут, как уже много тех экземпелеров (образов) есть в Российском народе».
Из указа Петра IЗдесь царь хотел одним выстрелом убить сразу трех «зайцев»:
– остановить раздробление дворянских земель и тем самым сохранить крупные и знатные рода;
– предотвратить снижение платежеспособности крестьянства: чем крупнее дворянское хозяйство, тем зажиточнее крестьяне, а, следовательно, тем больше с них можно будет взыскать налогов;
– заставить шевелить мозгами дворянских отпрысков, которые, оставшись без наследства, «не будут праздны, ибо принуждены будут хлеба своего искать службою, учением, торгами и прочим». Главный смысл закона о единонаследии, как видим, состоял в том, чтобы вынудить дворян и их крепостных служить государству.
«Худые» времена наступили для высшего сословия. Привыкли они к размеренной, спокойной, по старинке, жизни в своих поместьях, а тут и учись, и не женись по личной охоте, и служи, где прикажут, и участвуй в войнах, где и убить в бою или ненароком могут. И они начали искать хитрые выходы из положения (по словам В.О. Ключевского – «изображать плутни и извороты, на какие пускались дворяне, чтобы «отлынять» от службы»). Валом пошли взятки («судьи криво едут»), притворные болезни, вплоть до юродства. Многих недорослей, не желавших постигать цифирь и навигацию, родители стали записывать в церковные училища: там и спокойно, и благочестиво, и на войну не возьмут. Петр, узнав о резком скачке числа «любителей богословия», мигом перевел всех их в морскую школу, заставив недорослей в наказанье еще и своими руками выполнять тяжелую работу на стройке – вбивать сваи в землю.
Дворяне, открыто боясь Петра, всячески саботировали его решения тайно: с верноподданнической улыбкой в лицо государю, а за глаза – с проклятиями в его адрес. Царь вынужден был самолично производить «разборку» дворян – и детей, и взрослых. Только в Москве в 1704 г. он сам пересмотрел и распределил по службам около 8000 недорослей, из них 400 «знатных самых персон». Не раз представали пред его гневными очами и увесистой дубинкой и солидные по возрасту и положению дворяне – с отчетами об их службе. Выяснялось, что многие из них служили только за страх, но никак не на совесть.
Петр возвышал дворянство в социальной иерархии не через традиционные царские милости – кому шубу с царского плеча, кому землю с деревнями и т.д., а через полезную Отечеству деятельность, напряженнейший труд на его благо. Посевы такой политики созревали долго, но тем слаще были зрелые плоды ее: Петр неимоверным трудом за четверть века создал могучую дворянскую империю.
Купечество. Под пристальное государево око попало и купечество. Чтобы оживить торговлю и промышленность, Петр протянул ему руку дружбы и помощи. Торговцы воспрянули духом и делом. Они стали получать разные льготы, государственную денежную поддержку. Повсеместно вырастали торговые компании. И что очень важно, государство на выгодных условиях передавало купцам казенные заводы с разными производствами.
Дворяне кичились, не желая видеть промышленность и торговлю своим занятием, считая это недостойным звания истинного дворянина. (Такие взгляды будут бытовать в России и при последующих правителях. Так, Екатерина II, а это вторая половина XVIII в., все еще считала зазорным для дворян заниматься торговлей.) В таких условиях передавать дворянам казенные заводы, да еще и принужденно, – это значило погубить уже имевшуюся промышленность, и даже не мечтать о ее росте и разнопрофильности. Купцы же, имея хозяйственную жилку, торговую сноровку, сумели увидеть большую перспективу и выгоду для себя и государства в промышленном деле.
Петр I хорошо понимал и видел, что в условиях реформирования практически всех сторон жизни российского общества, ведения по существу непрерывных, высокозатратных войн, само государство не может содержать промышленные предприятия на эффективном уровне. Купец, промышленник, купив завод, фабрику, да еще и на выгодных условиях, относился к нему по хозяйски, имущество-то теперь свое, находил средства для расширения дела и продукцию сбывал успешно, поскольку для него и здесь создавались льготные условия.
