— Элла не любит Эндрю, — заявил Филипп, до сих пор молча стоявший в углу комнаты. — Она это сделала, потому что не любит Эндрю.
Мэгги в бешенстве обернулась, но Айви схватила мать за руку.
— Успокойся, — сказала она. Потом внимательно осмотрела заднюю спинку кресла. Какое-то время Грегори молча наблюдал за ней, а потом тоже подключился к осмотру. Ткань была располосована слишком ровно, Филипп так сделать явно не сумел бы. Значит, это все-таки дело лап Эллы.
— Нам придется обрезать ей когти, — заявила Мэгги.
— Нет!
— Айви, в этом доме слишком много дорогой мебели. Нельзя допустить, чтобы кошка все испортила. Элле придется удалить когти.
— Я не позволю!
— Она всего лишь кошка!
— А это — всего лишь мебель, — холодно и твердо ответила Айви.
— В таком случае, избавься от нее.
Айви решительно скрестила руки на груди. Она была на целых два дюйма выше матери.
— Айви… — Она увидела, как материнские глаза заблестели от слез. В последние месяцы Мэгги все чаще была такой: чувствительной, готовой в любой момент разрыдаться. — Айви, это наша новая жизнь, новые возможности для всех нас. Вспомни, как ты сама мне говорила: «Несмотря на все чудесные перемены, это все-таки не сказка со счастливым концом». Нам всем придется потрудиться, чтобы воплотить сказку в жизнь.
— Где Элла? — спросила Айви.
— В твоей спальне. Я закрыла дверь в холл и на чердак, чтобы она больше ничего не испортила.
Айви повернулась к Грегори.
— Ты не мог бы предложить Сюзанне что-нибудь выпить?
— Разумеется, — галантно ответил он.
Айви поднялась в свою комнату. Здесь она долго сидела, гладя свернувшуюся у нее на коленях Эллу, и смотрела на своего Ангела воды.
— Что мне делать, ангел? — шептала она. — Что мне теперь делать? Только не советуй мне отдать Эллу! Я не могу ее предать, понимаешь! Не могу.
И все-таки ей пришлось это сделать. В конце концов Айви поняла, что не может вечно держать Эллу взаперти. Но она не могла и бросить свою маленькую уличную разбойницу в доме, где было столько искушений.
Это решение разбило ее сердце и сердце Филиппа, однако во вторник днем Айви повесила на школьную доску объявление о том, что отдаст кошку в хорошие руки.
Вечером во вторник в доме раздался звонок. К телефону подошел Филипп, который делал уроки в комнате у Айви. Выслушав сообщение, он мрачно протянул трубку Айви.
— Это какой-то парень, — сказал он. — Хочет забрать нашу Эллу.
Нахмурившись, Айви подошла к телефону.
— Да?
— Привет. Как поживаете? — спросил голос в трубке.
— Прекрасно, — сухо ответила Айви. Какая разница, как она поживает? Она мгновенно невзлюбила говорившего — просто за то, что тот хотел забрать у нее Эллу.
— Отлично. Хм… Вы… уже нашли новый дом для вашей кошки?
— Нет.
— Я бы хотел взять ее.
Айви захлопала ресницами. Она не хотела, чтобы Филипп видел, как она плачет. И все-таки она была страшно рада, что нашелся человек, который хочет взять домой взрослую кошку.
— Вы слушаете? — спросил звонивший.
— Да.
— Я буду хорошо заботиться о ней, кормить, купать и все такое.
— Кошек не нужно купать.
— Я научусь всему, что нужно делать, — ответил голос. — Надеюсь, ей у меня понравится. У нас очень уютно.
Айви молча кивнула.
— Алло?
Повернувшись спиной к Филиппу, она быстро заговорила в трубку:
— Слушайте… Элла очень много для меня значит, поэтому, если вы не возражаете, я бы хотела сама посмотреть на ваш дом и лично поговорить с вами.
— Нисколько не возражаю! — весело ответил ее невидимый собеседник. — Записывайте адрес.
Айви записала.
— Как вас зовут? — спросила она.
— Тристан.
7
— Но ведь ты собачник, — сказал Гарри в пятницу. — И всегда был собачником.
— Мне кажется, мои родители будут рады кошке, — ответил Тристан. Он быстро обходил гостиную, убирая с кресел груды самых разных вещей: мамины журналы по педиатрии, отцовские расписания служб в больничной часовне и стопки отксерокопированных молитв, свои спортивные программы, старые номера «Спорт Иллюстрейтед» и вчерашнюю упаковку из-под жареного цыпленка. Он знал, что его родители никогда не поймут, зачем он устроил весь этот переполох. Обычно они все трое читали и ели, сидя прямо на полу.
Гарри задумчиво наблюдал за метаниями друга.
— Значит, ты полагаешь, что твои родители будут рады кошке? Интересно, с какой стати? Разве эта кошка больна? Или у нее есть религиозные убеждения? Но поскольку твоя мама-врач не может вылечить эту кошку, а папа-священник не в силах помолиться за нее и утешить в ее кошачьих горестях, то…
— Во всех домах живут кошки, — перебил его Тристан.
— В домах, где живут кошки, люди сами становятся домашними питомцами. Говорю тебе, Тристан, кошки — очень непростые звери. Они себе на уме. Еще хуже, чем девчонки. Если Айви смогла свести тебя с ума… Постой-ка, постой… Так-так, кажется, я что-то припоминаю… — Гарри забарабанил пальцами по столу. — Небольшое объявление на школьной доске.
— Вот и хорошо, — улыбнулся Тристан, протягивая другу его сумку со спортивным снаряжением. — Ты сказал, что тебе сегодня нужно пораньше быть дома.
Но Гарри бросил сумку на пол. Он уже понял, что к чему.
— Уйти и пропустить самое интересное? Я был с тобой в прошлый раз, когда ты выставил себя полным идиотом, так неужели ты думаешь, что я упущу очередной шанс повеселиться? — С этими словами Гарри с беспечным видом растянулся на коврике перед камином.
— Наслаждаешься моим унижением? — с укоризной спросил Тристан.
Гарри перекатился на спину и заложил руки за голову.
— Тристан, на протяжении трех лет мы с ребятами в бессильном отчаянии смотрели, как ты безжалостно клеил всех девчонок в окрестностях. Да нет, что я говорю, мы смотрели на это целых семь лет! Ты был сердцеедом даже в пятом классе. Так что у меня наконец есть повод немного понаслаждаться!
Поморщившись, Тристан снова уставился на кофейное пятно, которое, казалось, успело трижды увеличиться в размерах с тех пор, как он его заметил. Он понятия не имел, как можно вывести такой кошмар с ковра.
Что если их старый каркасный дом покажется Айви маленьким, ветхим и ужасно захламленным?
— Ну, и как вы сговорились? — спросил Гарри. — Одно свидание в обмен на то, что ты возьмешь ее кошку? И по свиданию за каждую неделю, что ты продержишь ее у себя?
