— Нефер! Что это значит? — тоскливо воскликнул Меренра.
— Предательница! Ты поплатишься мне жизнью за гибель фараона! — ринулся к чародейке Ато, занося свой кинжал.
Но Нефер презрительно и гордо взглянула на него. И кинжал выпал из его руки.
— Нефер! Зачем ты заманила нас сюда? — допрашивал Меренра — Зачем обманула нас? Разве ты враг мой?
— Я? Как можешь ты так думать? — ответила, бледнея девушка, скрещивая руки на груди.
— Но где мы? Что это за женщины? — спросил Оунис.
— Где вы? В гостях у меня и в полной безопасности. Кто эти женщины? Жрицы храма Исиды в Мемфисе, отданные в мое распоряжение Гер-Хором по приказанию Пепи. Кто я? Посланница Пепи, которой поручено предать в его руки юного сына Тети — Меренра!
— Доканчивай же предательство! Зови убийц! Мы умрем, по крайней мере, как воины, в бою! — сказал Ато, сверкая глазами и тяжело дыша.
— Это было бы не трудно, Ато! — спокойно отозвалась Нефер, улыбаясь глядевшему на нее с удивлением, и пожалуй, с восторгом Меренра. — Остров Теней кишит воинами фараона. Пять больших барок, переполненных ими, ждут у берега. Стоит мне только подать знак — и эти палачи ринутся на вас. Но может быть, признав, что вы беззащитны, вы сдадитесь и станете моими пленниками? Ха-ха-ха!..
И, скользя по мраморным плитам пола, она с лукавой улыбкой взяла за руку Меренра и повлекла его за собой. В то же мгновение раздвинулись, словно по волшебству, стены залы, целый поток света ворвался в отверстие, и пленники увидели, что за этими покоями находился еще другой, убранный со сказочной роскошью и приготовленный для веселого пиршества У накрытых белоснежными скатертями столов стояли пышные ложа. На столах дымились блюда разнообразнейших яств, стояли сосуды разноцветного стекла и металлические чаши для вин и прохладительных напитков. Играл оркестр из двенадцати прелестных девушек, пел хор из дюжины таких же красивых женщин. И алмеи кружились в фантастическом танце, едва касаясь ножками мраморных плит.
Меренра машинально занял место, указанное ему чародейкой. Его примеру последовали и его спутники, пораженные, озадаченные.
— Я — хозяйка, вы — мои гости! — сказала Нефер, усаживаясь рядом с Меренра. — Повинуйтесь же!
И она, смеясь, подала рабыням-прислужницам знак наполнять чаши вином, подносить гостям кушанья.
— Нефер, Нефер! Я не верю своим глазам и своему слуху! — шептал Меренра, глядя на пиршество. — Мне кажется, что я сплю, что я во дворце фараона…
— И что около тебя сидит Нитокрис? — лицо чародейки омрачилось, и глубокий вздох всколыхнул ее грудь. Но она быстро справилась с собой. — Брось заботы, друг. Пей, вкушай от каждого блюда. Забудь о завтрашнем дне. Ты устал — тебе надо отдохнуть. Ты измучен — тебе надо забыться. Наслаждайся же теперь! Может быть, потом ты будешь вспоминать это пиршество…
— Когда?
— Когда ты воссядешь на трон твоих предков и около тебя будет Нитокрис, дочь фараона! — опять вздохнула Нефер.
Отпив глоток душистого вина и чувствуя, как оно огнем разлилось по жилам, Меренра поднял кубок:
— Пью в честь тебя, Нефер! Знаешь, мне иногда кажется, что ты и Нитокрис — это одно и то же существо!
— Когда мысли твои мешаются под влиянием вина? — с горечью отозвалась Нефер. — Нет, не говори так, друг! Я — Нефер, нищая, рабыня. Мне суждена гибель. Тебе — счастье, слава, могущество, власть над Великим Египтом, двойная корона Верхнего и Нижнего Египта. Но забудем об этом, Меренра, — до завтрашнего утра!
— Забудем! — покорно ответил юноша, которого, в самом деле, валила с ног сильная усталость.
Возможно, что в вине, поданном гостям прислужницами Нефер, был подмешан какой-то наркотик: почти одновременно смолкли бессвязные речи, склонились усталые головы осужденных на пытки и смерть пленников, и сон овладел их телами. Стихла музыка, прекратилось пение, исчезли алмеи как тени. В зале воцарилась полумгла. Бодрствовал только один человек: это была предательница Нефер.
Поглядев еще раз пристально на лицо задремавшего Меренра, — оно и во сне оставалось прекрасным, как изваянное резцом искусного скульптора изображение юного Осириса, — Нефер с легким вздохом сожаления поднялась со своего ложа и вышла из пиршественных покоев в соседнюю залу, затворив за собой двери.
— Это ты, Нефер? — окликнул ее кто-то, и из-за колонны выступила навстречу мужская фигура. При неверном свете двух или трех тускло мерцавших лампад можно было разглядеть, что это уже старый человек в одеянии верховного жреца Исиды, с голым черепом, с морщинистым лицом, оживленным полными жизни и энергии сверкавшими глазами.
— Я, повелитель! Твоя раба ждет дальнейших приказаний! — склонилась перед ним предательница.
— Что выпытала ты? Говори скорее?
— Меренра — истинный сын Тети! — твердо сказала Нефер.
— О боги! Да кто против этого спорит? И не все ли равно, истинный, не истинный? Важно то, что он оспаривает трон фараона. Значит, будет уничтожен. Но дальше: кто такой этот Оунис? Может быть, ему придет фантазия выдавать себя за покойного Тети, погибшего в бою против вавилонян? Уже появлялся некогда один такой самозванец. Но у фараона есть верные слуги, и самозванец исчез. Итак, кто таков Оунис?
— Ато сказал, что это его родственник! — промолвила Нефер.
— Отлично! Они спят?
— Спят, господин мой!
— Сейчас ты вернешься к ним и отберешь оружие. Потом я пошлю воинов покончить с ними.
— Со всеми, господин мой? — задала вопрос Нефер, казалось, равнодушным тоном.
— Со всеми, за исключением важнейших трех: Меренра, Ато и Оуниса. Их, однако, сейчас же надо будет подвергнуть пытке. Такова воля фараона. Вот данная им мне в удостоверение полномочий печать, перстень божественного царя Египта, коему все должны повиноваться.
И говоривший протянул девушке кольцо с печатью из огромного сердолика. Девушка испуганно поглядела на это кольцо.
— Чего ты боишься? Да возьми же в руки!
— Это кольцо дает тому, кто его держит, неограниченные полномочия? — спросила она, беря кольцо.
— Как самому фараону! Он может судить, казнить, стереть с лица земли город. Но давай же его сюда. Пора идти. Что ты дела…
Гер-Хор не докончил: нежная, атласная рука девушки, прижимавшая к трепетно бившейся груди роковое кольцо фараона, вдруг выпрямилась; в руке этой блеснул кинжал, и клинок впился, как
змея, в грудь жреца.
Испустив слабый стон, Гер-Хор упал как подкошенный. Поглядев мгновение на упавшего, Нефер толкнула его тело ногой.
— Презренная… собака! — пробормотала она, стиснув зубы. — Ты добивался обладания мною, моих объятий, моих поцелуев?
Потом она, держа кинжал в руке, вернулась в пиршественную залу и резко крикнула звонким голосом:
