Прежде всего, экономическое состояние колонии. За 125 лет со дня открытия Америки огромная принадлежавшая России территория оставалась практически не освоенной. Редкие населенные пункты, фактории и зверобойные базы располагались лишь на побережье и в нескольких местах по течению реки Юкона. Проникновение внутрь континента было опасно. Стычки с индейцами заканчивались подчас трагически. Не в пример алеутам, принявшим русских, их православную веру и активно с ними сотрудничавших, аляскинские индейцы русских не принимали.
Немаловажным фактором являлись и экономические трудности, переживаемые колонией. За все время существования Русской Америки численность русского населения в колонии не превышала шестисот-восьмисот человек. Экономическое положение колонии было непрочным и, несмотря на принимаемые меры постоянно ухудшалось. Основой экономической базой колонии продолжал оставаться пушной промысел. Однако каланы с их драгоценным мехом были почти истреблены. Котики, правда, исчислялись миллионами, но их мех тогда не очень ценился. Что же касается норок, бобров и лис, то их добывали индейцы, промышлявшие на суше. Чтобы как-то устоять на ногах, Российско-американская компания продавала уголь, рыбу, промышленные поделки и даже аляскинский лед. Холодильников тогда еще не было, и Сан-Франциско являлся постоянным покупателем льда.
Концы с концами Российско-американская компания сводила с трудом. На содержание колонии постоянно требовались государственные дотации. Однако после Крымской войны казна была пуста и сама нуждалась в дотациях. «Округлявшая» свою территорию не меньше, чем США, Россия вынуждена была остановиться. Приходилось выбирать — или освоение приобретенных недавно на континенте Приамурья и Приморья, или заокеанская Аляска. Обстоятельства вынуждали пожертвовать Аляской и сосредоточить усилия на освоении Приамурья и Приморья, для чего требовались средства. Продажа Аляски могла пополнить казну.
И все же главная причина принятия решения о продаже американских территорий заключалась в их уязвимости. Заокеанские территории были уязвимы в широком смысле слова: от потенциальной опасности захвата их США и Англией до опасности, исходящей от постоянно враждовавших непокоренных племен индейцев и браконьеров, ведущих варварскую добычу морского зверя.
Не в пример алеутам индейские племена не признали чужого господства. С русскими они жили в состоянии «холодной войны». Проникая на Аляску, английские и американские торговцы снабжали индейцев оружием и подстрекали к мятежным действиям. Даже столица Русской Америки Новоархангельск жила постоянно под угрозой «огня и ножа».
В удаленной от побережья части Аляски на Верхнем Юконе проникнувшие туда со стороны Канады англичане учредили в 1847 году фактории, и Россия вынуждена была смириться с этим вторжением. Прибрежные воды Аляски кишели китобойными судами разных держав, и с ними колония тоже не могла справиться. Собственностью России международное право признавало лишь узкую полоску воды «на расстоянии пушечного выстрела от берега». Китобои вели себя как бандиты, лишая аляскинских эскимосов главного средства их существования.
Жалобы в дружественный Вашингтон: «уймите своих пиратов!» — цели не достигали. Переписка велась годами. Ответы не обнадеживали: «Мы не можем ничего с ними поделать. Ищите средства их отогнать». Таким средством мог быть только флот, но на Тихом океане у России его практически не было. Да и базироваться ему было негде.
Наконец, перед теми, кто решал проблему Русской Америки, был поставлен главный вопрос: «Способна ли Россия в случае войны защитить Аляску?» На это и сторонники, и противники продажи ответили единодушно: «Нет». И тогда император якобы сказал: «Ну и окончен спор. Продаем. Торговаться Россия не будет. Пусть сами назначают хорошую цену». Окончательно вопрос решался пятью членами «Особого заседания»: императором, главой морского ведомства генерал-адмиралом великим князем Константином Николаевичем, военным министром Д.А. Милютиным, канцлером А.М. Горчаковым и русским посланником в Вашингтоне Э. Стеклем. Документ о продаже Аляски Александр II подписал 28 декабря 1866 года. Естественно, все делалось без огласки. Для России продажа Аляски являлась делом отнюдь не престижным. Впрочем, был еще один деликатный момент: не пришедшие еще в себя после Гражданской войны Соединенные Штаты о покупке Аляски и не думали.
Русский посланник в Вашингтоне Э. Стекль
Государственный секретарь США У. Стюард
Прибывший в Вашингтон Э. Стекль должен был предложить сделку и повернуть дело так, чтобы инициатива исходила от Соединенных Штатов. Задача посланника упрощалась тем, что государственный секретарь У. Стюард не изменил своих взглядов о «предопределении судьбы» США. Сообщение Э. Стекля о предложении Петербурга продать Аляску для него было большой радостью. Работа закипела. Было испрошено мнение президента Э. Джонсона и всех, кто мог быть причастен к делу. Утрясли цену, и Э. Стекль послал в Петербург телеграмму, которая стоила десять тысяч долларов и содержала условия приобретения Соединенными Штатами Аляски. Петербург ответил лаконично: «Согласны».
С телеграммой в кармане Э. Стекль отправился к государственному секретарю У. Стюарду домой. Сообщив новость, он сказал, что договор можно будет подписать завтра. «Зачем завтра, мистер Стекль? Давайте заключим договор сегодня вечером», — вскочил горевший нетерпением У. Стюард. Было уже поздно, но госсекретарь послал по городу курьеров и собрал работников госдепартамента. Работали ночью. К 4 часам утра 30 марта 1867 года договор был переписан красивым почерком, подписан и скреплен печатями. По законам США теперь его должен был утвердить конгресс и сенат. Определили стоимость покупки — 7 миллионов 200 тысяч долларов. Это было существенно больше, чем ожидали в Петербурге. Э. Стекль имел инструкцию — «5 миллионов, не меньше».
Договор о продаже Аляски был подписан в 4 часа утра 30 марта 1867 года. Фрагмент картины американского художника
Хоть доллары того времени и были «тяжелее» нынешних, но это была ничтожная иена. Аляску продали за бесценок. Только одно золото, добытое там составляет сумму, в две с половиной тысячи раз превышающую ту, за которую ее продали. Между прочим, при оформлении купли-продажи и у Стекля, и у Стюарда были трудности. В сенате брюзжали: «платим деньги за ящик со льдом», «глупость Стюарда». В конгрессе дело и вовсе чуть не застопорилось. Пришлось давать взятки. Но давал их не У. Стюард, а Э. Стекль, опасавшийся, что сделка сорвется. Давал редакторам — за поддержку в газетах, политикам — за выступления в конгрессе. Больше ста тысяч долларов списали в Петербурге по тайной статье расходов «на дела, известные императору».
