Игровое взаимодействие между пирующим и сосудом также может строиться на диалоге, который становится возможным благодаря обычаю надписывать сосуды. Нам уже представился случай прокомментировать некоторые надписи, сопровождающие фигуративные изображения. Иногда они не связаны с контекстом, как, например, приветственные возгласы типа kalos или подписи художников, но чаще всего они состоят в непосредственной связи с персонажами, называя или дополняя их. Бывает, что они также передают реплики изображенных персонажей[133] [19, 21, 25, 9, 18, 27, 25].
Две обнаженные женщины полулежат, откинувшись на подушки [41].[134] Одна играет на флейте, а другая, та, что справа, держит нечто вроде стакана и протягивает своей подруге чашу. Мы читаем надпись, вписанную в поле изображения справа налево, по направлению жеста пирующей: pine kai su, «выпей и ты». Надпись поясняет динамику изображения: передача чаши сопровождается предложением выпить; вино ходит по кругу, как то и должно, а вместе с ним и речь.
Подобное предложение снова встречается на чернофигурном сосуде [42].[135] На нем изображены двое сидящих персонажей: слева флейтист, напротив него мужчина в венке из плюща, в руках у которого большой кратер. Как следует из наклонной подписи, его зовут Dionsios, «Дионисий»; это не бог, это человек, чье имя образовано от имени бога. Вертикально по краям изображения идут две надписи: слева начало подписи taleßdes epoiesen), «Талеид сделал меня», а справа эротическое восклицание neokleides halos, «Неоклид красив». Между лицами справа налево читаем: khaire kai pie, «веселись и пей».
44. Чернофигурная чаша; ок. 550 г.
43. Чернофигурная чаша; гончар Никосфен; ок. 530 г.
Надпись можно понять двояко, в зависимости от того, в какой интерпретационный контекст ее поместить; это может быть, как в предыдущем примере, передача слов пирующего, с которыми он обращается к флейтисту, и тогда фраза прочитывается в контексте представленной сцены. Или же, если эта надпись не дополняет изображение, а просто располагается на сосуде как таковом, речь будет идти о жанровой надписи, типа подписи или приветственного возгласа; в этом случае надпись не внутрииконическая, она обращена от сосуда к пирующему. Расположение и ориентация надписи от одного лица к другому заставляет думать, что это передача диалога. Однако художник хорошо сознает, что сосуд является не только полем для текста, но и носителем изображения: на сосуде, который держит пирующий, читаем начало надписи kalias ka(los), «Калий красавец». Мы видим, как на этом сосуде сосуществуют надпись маргинальная, выключенная из изображенной сцены, neokleides kalos, и надпись того же типа, kalias kalos, включенная в сцену. Изображение и надпись сочетаются на этом сосуде весьма изощренным образом, и переходы от одного плана к другому сделаны очень искусно.
Мы сомневались, какой статус присвоить надписи khaire kaipie, вовсе не из-за желания усложнить картину, а потому что в вазописи встречаются оба решения – речь, включенная в изображение, и собственно «речь сосуда». Второй прием, обращение сосуда к пирующему, встречается даже чаще [43][136]· Под зооморфной сценой, где два льва терзают быка, что в эпосе, согласно архаическому коду, означает доблесть героя, можно прочитать: khaire kai piei tende, «веселись и пей меня[137]». Указательное местоимение tende стоит в первом лице и обозначает сосуд, от лица которого и высказывается это приветствие. Глаголы стоят во втором лице повелительного наклонения и обращены к пирующему. Эти лингвистические признаки обуславливают ситуацию высказывания, которая ставит пирующего и его сосуд в положение собеседников.[138]
45. Чернофигурная чаша; ок. 550 г.
46. Чаша с кромкой; ок. 550 г.
Такие формулы нередко встречаются на чашах так называемых малых мастеров второй половины VI века. Это весьма изящные чаши, их верхняя кромка отделена от тулова чаши черной линией [45].[139]· В верхнем регистре орнамент сведен к минимуму: животное или пара животных, какой-нибудь персонаж или даже просто бюст. В нижнем регистре – надпись в одну строчку, с равными промежутками между буквами, приветствующая симпосиаста или называющая гончара. Надпись явно имеет орнаментальное значение и функционирует как украшение; вплоть до того, что в некоторых случаях надпись вообще является практически единственным изобразительным элементом, как, например, на этой чаше [40][140]» где написано su khaire kai piei, «ты, веселись и пей». Обращение к пирующему подчеркнуто местоимением в начале фразы, su, «ты»; никакого изображения, достаточно одной надписи.
