Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
– Ну чего ты, ба? Ведь все хорошо! Я здесь, с тобой, и папа обязательно к тебе придет, вот увидишь! Он просто сегодня не может!
– Да знаю я. Не о том грущу, Настенька. Вот смотрю на тебя, а вижу Анечку. Маленькой была похожа на мать, а теперь и вовсе одно лицо вы с ней. У Анечки были такие же живые глаза – большие, синие, лучистые. Вот как у тебя, внучка. И волосы необычной красоты. Мягкие, вьющиеся, спадающие к талии темно-русой волной, все мальчишки засматривались. Эх, зачем я позволила тебе их остричь? Вот дура старая.
– Ба, а расскажи о маме, я ее совсем не помню.
– Настенька, так ведь сколько рассказывала уже.
– Все равно. Еще раз расскажи! Я без нее так скучаю.
– Детка моя…
– Ну, пожалуйста! Вот как с папой познакомились, расскажи! Это правда, что они ходили в одну школу?
Конечно, я знала ответ. Но так хотелось услышать обо всем еще разок!
– Правда. И жили с нами по соседству в новом заводском доме. Точнее, переехали, когда Гришка в десятый класс перешел. Отец у Анечки был главным инженером завода, его к нам из столицы командировали, а мать – вроде как художница. Женщина молодая, видная и редкой красоты. Анечка говорила, что до замужества мама работала актрисой в каком-то драмтеатре, но я уже не помню подробностей. А вот пару эту примечательную помню и сыночка их старшего, Николая – дядю твоего, как сейчас вижу. Гордый был, с отцом работал. Не чета они были нам, а мы – не ровня им, потому и не знались.
Я в этом месте вздохнула, как вздыхала много раз прежде под рассказ бабушки, и она привычно погладила мое плечо.
– Как было, Настенька, так и говорю, из песни слов не выкинешь. Я-то Гришку своего сама воспитывала, без отца, в коммуналке, а тут семья с положением да с почетом. Одна Анечка у них тихоней была, уж и не знаю, в кого такой удалась. В общем, как увидел ее мой Гришка, так с ума и сошел. Тенью за ней ходил, под окнами дома торчал. И подойти не решался, и без нее не мог. Я все надеялась, что пройдет эта запойная любовь у него. Куда там! Дважды его, дурака, с крыши стаскивала. Первый раз, когда друг старшего брата Анечке предложение сделал, сразу после выпускного, а второй… А во второй раз таки спрыгнул. Хорошо, что балконные веревки спасли, да сугроб, навернутый дворником, под окнами оказался. Чудом Гришка живой остался. А вот я поседела. В один день могла обоих детей лишиться. Ох, внучка, не люблю я о том трудном времени вспоминать. Такое горе. Одна ты отрада у нас с сыном и осталась. Как две капли воды Анечка, ни дать ни взять.
Вошла медсестра измерить давление и сделать бабушке укол, и я тихонько отошла в сторону. Спустилась в буфет за кефиром, позже перестелила постель. Мы еще немножко посидели у окна, поглядывая на опускающийся вечер, я рассказывала бабушке о школе и новых друзьях, пока заглянувшая в палату санитарка не напомнила о времени. О том, что пришла пора закрывать отделение для навещающих.
– Ох, Настенька, засиделись мы с тобой! Счет времени потеряли! Ну, беги домой, внучка, совсем стемнело уже! Отец будет беспокоиться.
Не знаю, почему я сказала? Наверно, потому, что бабушка была самым близким человеком, и слова сорвались с языка сами.
– Не будет. Он меня совсем не любит. И никогда не любил.
– Не говори так, Настя! Конечно, любит. И всегда любил. Что за глупости?
– Нет.
Но мы обе чувствовали и знали ситуацию глубже, чем отражалось на поверхности, и бабушка устало вздохнула.
– Ему все еще трудно смириться со смертью Ани. Столько лет прошло, а Гриша, как приезжает, так каждый раз на кладбище цветы несет. Простить не может ни себе, ни семье ее родителей. Первая школьная любовь так просто не забывается.
– Но я? В чем виновата я, бабушка?..
Больницу закрыли, и я снова вышла к проспекту, где уже зажглись фонари. Влившись в поток прохожих, пошла вдоль улицы, решив немного прогуляться. Мне никогда прежде не приходилось так поздно бывать одной в незнакомом городе, но я понятия не имела, во сколько начнется и когда закончится вечеринка сводного брата. Злить его совсем не хотелось, и оставалось надеяться, что смогу уехать последним автобусом. Или предпоследним. А там и родители вернутся. Ведь вернутся же?.. Интересно, до которого часа работает маршрут и где можно узнать расписание?
– Вы случайно не подскажете, где автобусный вокзал?
– Который из них тебе нужен? Южный?
– Н-наверно.
– Поднимешься вверх на квартал, там сядешь на двенадцатый трамвай и сойдешь за две остановки до конечной.
– Спасибо.
– Ты проехала, девонька, придется вернуться.
– Спасибо.
– Нет, здесь не ходит маршрут в Черехино, это другое направление.
– Извините…
Я заглянула в карман – денег осталось совсем немного, только на обратный автобусный билет. Выйдя из здания вокзала, огляделась. Сколько я ехала на трамвае? Кажется, не так чтобы очень долго. Если буду торопиться, то обязательно успею вернуться к школе, а там и домой. Вот только бы еще дорогу найти.
Время на телефоне показывало девять часов вечера, надо было спешить.
Я шла долго. Так долго, что руки и ноги замерзли, зубы стучали, а язык почти не слушался. Сворачивала на центральные улочки, более светлые, стараясь не потерять трамвайную линию, но все равно не заметила, как заблудилась.
– Вы не подскажете, где находится сто седьмая школа?
– Это что, шутка? Неудачная, надо сказать…
– Скажите, пожалуйста, в какой стороне Черехино?
– Без понятия.
– А вы не знаете…
– Шла бы ты домой, девочка! Ночь на дворе! И куда только родители смотрят!
– Извините, а…
– Ты одна, малышка? Что, серьезно совсем одна? Я бы мог тебя проводить, какая ты худенькая. Да стой ты, куда убегаешь!.. Стой!
Я не хотела звонить отцу, никак не хотела. Он никогда не показывал, что ждет моего звонка, и было почти страшно вот так вот неожиданно беспокоить его, сознаваясь в собственной глупости. Тем более когда он далеко и почти наверняка слишком занят, чтобы мне помогать. Но кроме номера телефона отца, я знала только телефон бабушки, а для нее новость о том, что я заблудилась, означала верный сердечный приступ…
– Да, Настя? Что? Плохо слышно. Извини, мы тут с Галей немного заняты. У нас на предприятии крупная производственная поломка! – я услышала на заднем плане стук, мужские голоса и громкий властный голос мачехи. – Поговорим позже, дочка, хорошо? Спокойной ночи.
– Спокойной… Папа… Папа! – но старенький телефон последний раз мигнул экраном и погас.
Слезы покатились из глаз. На улицах было темно и одиноко, и я совсем не знала, куда идти. Только снег все сыпал и сыпал, занося город белой крупой.
POV Стас
– Фу, Стас, как ты это пьешь? Дешевка!
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
