Когда народ мечтает о рае, Это приводит к беде. А когда народ бросает меч, Это приводит к гибели.
Таков был этот неповторимый поэт, который в день зимнего солнцестояния 1942 года добровольно явился в дивизию «Викинг». Для Курта Эггерта военная карьера началась в артиллерии. Сначала он был рядовым канониром. Хотя Эггерту и это было интересно, он не собирался останавливаться на этом пути. Прибыв в дивизию «Викинг», он был унтершарфюрером СС. Несколькими месяцами позже он поднимается до обершарфюрера СС. Но такая выдающаяся личность не могла, конечно, занимать подчиненную должность. В день рождения Гитлера 20 апреля 1943 г., который был хорошим поводом для дальнейшего подъема по служебной лестнице, Курт Эггерт получил чин унтерштурмфюрера СС.
Десятью днями позже, 1 мая 1943 г., ему передадут командование пятью танками серии IV. Но Эггерт не хочет останавливаться и на этом пути. При его прибытии в дивизию он имел весьма редкую награду — крест за взятие Аннаберга. Затем он получает Железный крест 2-й степени и еще через два месяца Железный крест 1-й степени.
Молодой командир СС был отчаянно смел. Его решительность, «как ни у кого другого», войдет в поговорку. Эта характерная особенность Эггерта переходила иногда в необузданность, а мужество воплощалось в насилие. Курт Эггерт был одержим буйством и не скрывал этого. Его друзья со временем узнали, что у Эггерта было четверо или пятеро сыновей, которым он давал имена викингов и воспитывал чрезвычайно сурово, суперспартански ми методами. Его мир — это широкая дорога, прочное благосостояние, деньги и бурная жизнь. В представлении Эггерта — единственный путь в светлое будущее идет через войны, через солдатскую службу.
— Если мы проиграем эту войну, — сказал он однажды вечером, будучи в плохом настроении, — то жизнь моя не имеет смысла. — Однако затем добавил: — Но в том случае, если мы будем вести ее самыми жестокими методами, то наверняка выиграем.
Как идеалист он, в силу особенностей своего мышления, был отравлен мрачной философией нигилизма и тем ужасом, который испытал уже в Добровольческом корпусе при Веймарской республике, зараженный к тому же юношеским ура-патриотизмом. С некоторыми высшими офицерами дивизии он вступил в приятельские отношения. Что касается других собратьев по оружию, то Эггерт был далек от них, но не делал тайны от своего мировоззрения. Об инвалидности доктора Геббельса при случае Эггерт замечал в беседе, что такой сильный интеллект с физическим недостатком внушает ему силу, которая помогает в жизни.
Этот пруссак охотно создавал себе репутацию некоего бойца-самурая, причем бесконечно мучил себя какими-то таинственными спорами с самим собой и злобой на весь мир.
Это ни в коем случае не препятствовало ему обращаться к образам птиц и цветов в своих стихотворениях. Закрытый ото всех прочной броней нигилизма, Эггерт тем не менее охотно играл на губной гармошке. Подчиненные боялись его вспышек гнева, причуд и постоянной перемены настроения… Самонадеянный и крутой Эггерт требовал каждый день, чтобы один из его солдат чистил ему сапоги до блеска. И вместе с тем он мог ходить в баню с солдатами, когда его подразделение находилось на отдыхе. Он постоянно заботился о том, чтобы сохранять лощеный вид, и старался вести соответствующий образ жизни. Эггерт поднимался в башню танка только после того, как надевал на руки свои серые перчатки, словно он не танкист, а кавалерист на параде.
В то же время этот офицер с тяжелым характером делил последнюю сигарету со своими подчиненными. Тем более что в них у него почти никогда не было недостатка. Поэтому его танкисты курили толстые гаванские сигары словно президенты и всегда имели запасы продовольствия в бронированной коробке танка. Новый командир взвода 2-го батальона всегда брал на себя заботу о танкистах, ведя переговоры с начальством. Один из его подчиненных как-то сказал: «Курт Эггерт? Все любовались им, и все обожали его. Это был оригинал, но первоклассный!»
