Глава 4. Прокурор покрывает президента
4.1. Коржаков и другие
В 1996 году, в самый разгар выборов президента РФ, вспыхнул грязный и громкий скандал. Точнее говоря, «перед вторым туром голосования в Кремле разразился дворцовый переворот, который так и войдет в историю современной России как скандал в связи с «коробками из-под ксерокса» [102].
И хотя Генеральный прокурор был в целом в стороне от скандала, но интерес представляет его причастность к заминанию скандала, т. е. принятие мер по косвенной дискредитации тех лиц (Коржакова и других), которые его в свое время и предложили на должность генерального прокурора. Так Юрий Ильич сделал то, что потом стали делать уже его ставленники по отношению к самому Скуратову. Заметим, что «предательство» его ставленников самому Скуратову явно не понравилось. Но ведь и он далеко не всегда был принципиален.
Однако начнем о нем с чуть более раннего времени. Это нужно для понимания значимости скандала, о котором пойдет речь.
Вокруг Ельцина сформировалась тесно спаянная дружбой группа лиц (Барсуков, Коржаков, Сосковец). Формально на самый высокий пост претендовал Сосковец, но фактически лидирующую роль играл Коржаков.
Александр Коржаков познакомился с Ельциным, когда тот был партийным руководителем Москвы. Коржаков стал ельцинским охранником и не бросил шефа, когда того сняли с должности и облили грязью.
«Ельцин никаким президентом для меня не являлся, — писал A.B. Коржаков. — Друг друга мы считали «кровными» братьями — в знак верности дважды резали руки и смешивали нашу кровь. Ритуал предполагал дружбу до гробовой доски. При посторонних же я всем своим видом показывал, что Борис Николаевич — президент при любых обстоятельствах». «Нас связывали мужские отношения, и я поклялся быть с президентом до конца. Я не считал себя вправе уйти. Слишком много соли мы съели вместе», — рассказывал Коржаков.
В 1995 году Коржаков дослужился до звания генерал-лейтенанта. Некоторые язвили: генерал, командующий полутора тысячами охранников [103]. Можно подумать, что мало в стране генералов, которые командовали меньшим числом подчиненных. Давно известно, чем больше в стране генералов, тем хуже вооруженные силы. Однако это к слову.
Славный охранник, как писал Анатолий Куликов: «.считался человеком влиятельным. Почти всемогущим. Аудиенций с ним добивались олигархи, политики, военачальники. Гуляли небезосновательные слухи, что Александр Васильевич казнит и милует своей волей и пары его слов на обрывке бумаги достаточно, чтобы одного наделить генеральским званием, а у другого — отнять банк или, например, нефтяную компанию [104].
Почему же их сумели разделить? Ведь Ельцин не особенно склонен бросать своих верных слуг. И, тем не менее, они расстались.
Конечно, главным образом потому, что другие очень хотели сделать это и мастерски переиграли главного охранника. «Коржаков проглядел опасность», — напишет затем Ельцин [105].
Но об этом позже. А сначала о том, что, похоже, Коржаков сам стал менее привязанным к президенту. Внутренне он уже стал тяготиться своей близостью к Ельцину.
В своей первой книге о первом российском президенте Коржаков приводит такой факт: «До выборов оставалось месяца три. Президент нервничал и чрезмерно «расслаблялся». Таня пришла ко мне в отчаянии:
— Саша, надо что-то делать. Только вы можете повлиять на папу.
— Почему только я? Собирайте семейный совет и скажите. Ты на него влияешь, как говорят, очень сильно. В конце концов пусть Чубайс повлияет.
— Саша, это должны сделать вы! Вы же его так любите.
В этот момент я почему-то вспомнил Шеннон {21}, визит в Берлин, порванный из-за фашистов галстук. {22}.
— Таня, если я тебе скажу, что не люблю Бориса Николаевича, то это будет слишком мягко сказано. Ее веки дрогнули, и в сузившихся глазах мелькнул недобрый огонек. Она прошептала: «До свидания» — и, пятясь назад, удалилась.
Уставившись в одну точку, я долго сидел в кресле. Меньше всего меня беспокоило, что дочка передаст недобрые, но откровенные слова папе. Я не боялся отставки, не пугал меня разрыв отношений с президентом. Впервые за последние три года я вдруг осознал, что никогда не любил Ельцина как человека» [106].
