Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 128
«Я никогда не сомневался в том, что достижение полного взаимопонимания между Англией и Соединенными Штатами имеет огромное значение, и я должен немедленно отправиться в Вашингтон с самой сильной группой опытных экспертов, которая могла быть выделена для этой цели в настоящий момент», – писал Черчилль [130] .
Девятого декабря он направил Рузвельту послание, в котором выразил желание приехать в Белый дом:
«Теперь, когда мы, как Вы говорите, „в одной лодке“, не сочтете ли Вы целесообразным снова встретиться для совещания? Мы могли бы рассмотреть все военные планы в свете новой ситуации и реальных фактов, а также решить проблемы производства и распределения материалов. Я считаю, что все эти вопросы, из которых некоторые внушают мне беспокойство, могут быть наилучшим образом разрешены лишь высшими государственными руководителями. Для меня было бы также очень большим удовольствием снова встретиться с Вами, и чем скорее, тем лучше» [131] .
В ответном письме президент поддержал предложение трансатлантического коллеги.
Через два дня, 12 декабря, Черчилль вместе с доверенной командой советников и экспертов отправился в очередное океанское путешествие, чтобы провести встречу с президентом США в новых геополитических условиях.
Так же, как это было в Плацентия-Бей, встреча двух лидеров привела к утверждению важнейших стратегических решений, а также принятию нового международного документа – «Декларации Объединенных Наций», которую, помимо США и Великобритании, подписали СССР, Китай, Канада, Австралия и еще двадцать государств.
Само выражение «Объединенные Нации» было предложено президентом вместо прежнего «Союзные державы». Черчиллю понравилась коррекция, которая, по его мнению, «звучала гораздо лучше» [132] . Кроме того, «Объединенные Нации» отсылали к Байрону, о чем политик не преминул напомнить Рузвельту:
Здесь, где сверкнул объединенных наций меч,
Мои сограждане непримиримы были.
И это не забудется вовек [133] .
Черчилль был доволен не только результатами, но и самим ходом совместных встреч.
«Какое огромное удовольствие, что мы пришли к согласию в важнейших вопросах, имевшихся между нашими двумя правительствами. И что произошло это в столь напряженный момент, когда Соединенные Штаты подверглись столь жестокой и неожиданной атаке» [134] .
В письме к своему заместителю в правительстве, лидеру Лейбористской партии Клементу Эттли, Черчилль описывал преимущества визита в США, которые стали возможны благодаря невербальным коммуникациям:
«Мы живем здесь, как большая семья в неформальной и глубоко личной обстановке. Я очень уважаю и восхищаюсь президентом. Широта его взглядов, решительность и верность здравому смыслу выше всяких похвал» [135] .
В последующие годы Второй мировой войны Черчилль еще не раз будет пересекать Атлантический океан, чтобы встретиться с Рузвельтом. Установив отношения во время первых бесед, он еще больше расширит возможности использования континуума коммуникационных каналов для повышения эффективности личных встреч. Так, например, летом 1942 года два политика совершат совместную поездку в автомобиле, за рулем которого был президент США.
«Рано утром 19 июня я вылетел в Гайд-парк. Президент находился на местном аэродроме и видел, как мы совершили одну из самых неудачных посадок, которую мне когда-либо пришлось пережить, – вспоминает Черчилль. – Он приветствовал меня с величайшей сердечностью и, управляя машиной лично, повез меня к величественным обрывам над рекой Гудзон, где находится его фамильное поместье Гайд-парк. Президент возил меня по всему поместью, показывая мне открывающиеся там прекрасные виды. Во время этой поездки я пережил несколько напряженных минут. Из-за своего физического недостатка Рузвельт не мог с помощью ног управлять тормозами, коробкой передач и акселератором. Хитроумное приспособление позволяло ему делать все это с помощью рук, которые были поразительно сильными и мускулистыми. Он предложил мне попробовать его бицепсы и сказал, что знаменитый призовой борец завидовал им. Это было успокоительно, однако я признаюсь, что, когда машина несколько раз приближалась по травянистым откосам к пропасти у реки Гудзон и затем пятилась назад, я возлагал все надежды на то, что механические приспособления и тормоза окажутся исправными».
По признанию нашего героя, «хотя я старался не отвлекать внимания президента от управления машиной, мы достигли большего, чем могли бы достигнуть на официальном совещании» [136] .
Прекрасно понимая огромные возможности невербальных коммуникаций, Черчилль всегда старался при возникновении серьезных проблем в американо-британских отношениях решать их путем организации личных встреч с Ф. Д. Р. Просматривая отчеты, которые Черчилль составлял по результатам бесед, а также читая его переписку с близкими друзьями и супругой Клементиной, можно убедиться в том, что он всегда давал положительные оценки этим поездкам. Опытный управленец, Черчилль понимал, что есть вопросы, на которые, по его собственным словам, «можно было дать ответ лишь в результате личного совещания с президентом» [137] .
...
ЛИДЕРСТВО ПО ЧЕРЧИЛЛЮ: Опытный управленец, Черчилль понимал, что есть вопросы, на которые, по его собственным словам, «можно было дать ответ лишь в результате личного совещания».
Ночь со Сталиным
Другим не менее характерным примером умелого использования возможностей невербальных коммуникаций являются личные встречи британского премьера с И. В. Сталиным – человеком, который, хотя и находился с Черчиллем в годы Второй мировой войны по одну сторону баррикад, с точки зрения идеологии был настолько же далек от потомка герцога Мальборо, как экватор от Антарктиды. Несмотря на эти различия, Черчилль не испытывал ни малейших сомнений в необходимости личной встречи. Особенно после того, как летом 1942 года в очередной раз было перенесено открытие второго фронта. Новости подобного рода, считал он, следует передавать только при личном контакте:
«Я был уверен, что обязан лично сообщить им факты и поговорить обо всем этом лицом к лицу со Сталиным, а не полагаться на телеграммы и посредников» [138] .
В последний день июля 1942 года Черчилль направил главе СССР письмо, в котором предложил организовать совместную встречу:
«Я хотел бы, чтобы Вы пригласили меня встретиться с Вами лично в Астрахани, на Кавказе или в каком-либо другом подходящем месте. Мы могли бы совместно обсудить вопросы, связанные с войной, и в дружеском контакте принять совместные решения. Я мог бы сообщить Вам планы наступательных операций в 1942 году, согласованные мною с президентом Рузвельтом».
В ответной телеграмме Сталин излишне официально известил:
«Настоящим от имени Советского Правительства приглашаю Вас прибыть в СССР для встречи с членами Правительства».
Также он отметил, что «был бы весьма признателен, если бы Вы смогли прибыть в СССР для совместного рассмотрения неотложных вопросов войны против Гитлера, угроза со стороны которого в отношении Англии, США и СССР теперь достигла особой силы». В качестве места встречи Верховный главнокомандующий предложил Москву, «откуда мне, членам правительства и руководителям Генштаба невозможно отлучиться в настоящий момент напряженной борьбы с немцами» [139] .
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 128
