Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 142
Циничной выглядела бесцеремонность по отношению к мировому интеллектуальному авангарду, по отношению к величайшим представителям искусства, науки и культуры первой половины двадцатого века, поддерживавшим революцию. Их левые убеждения вдруг оказались преступными иллюзиями.
Циничной выглядела бесцеремонность и по отношению к душам миллионов людей, искренно веривших в идеи социализма, и по отношению к тем безымянным одиночкам, которые принесли себя в жертву ради счастливого будущего. Никто не думал о них. Главным было обелить и спасти от исторической ответственности шайку пролетарских вождей, шайку самых разных, больших и маленьких, убийц. По отношению к ним были проявлены такт и великодушие. Никого не наказали. Никого не осудили. И именно так души миллионов идеалистов были расстреляны одним-единственным выстрелом в упор. Мне кажется, в истории еще не было случая уничтожения одним махом такого количества человеческой веры. Это был почерк серийных убийц. Бесконечное множество жертв, зараженных, обманутых и преданных идеологией, будет еще долгие десятилетия скитаться по грязным дорогам истории, желая отыскать причины самой глобальной идейной катастрофы.
Вопрос личной вины соратников был самым опасным. Рядовые коммунисты вопрошали: «А что делали вы там, наверху?» Анонимную записку подобного содержания получил на съезде и сам Никита Хрущев. Позже он хвастался тем, что прочитал ее вслух и спросил, кто ее передал. Наступила гробовая тишина.
— Что, молчите?! — выкрикнул Хрущев. — Дрожите от страха? Вот и мы делали то же самое.
Вот именно: то же самое! Они, легендарные герои революции, Герои Социалистического Труда, дважды и трижды Герои Советского Союза, возвели страх в ранг законного алиби, сделали его оправданием, спасением от исторической вины. Но при этом готовы были расстрелять каждого солдата, дрогнувшего перед лицом смерти.
Даже узники концлагерей, выпущенные из ада сибирской бесконечности, долго еще пытались защитить свое давнее заблуждение. Многие из них продолжали утверждать, что Сталин не мог быть в ответе за все беды. Они стыдились даже мысли о том, что можно знать правду, но не высказывать ее. В холодных камерах лагерей эти люди совсем не изменились, они по-прежнему были тенями эпохи большевизма. А в Советском Союзе уже наступило новое время. Идеалы продавались. Большевики превратились в исчезнувший вид.
После смерти Сталина его наследники оказались в драматической ситуации. Они уцелели и не могли скрыть своего счастья по этому поводу, но вместе с тем чувствовали, что покойник все еще жив, что он притаился в каждом из их шайки. Джугашвили опять перехитрил их. Устроился себе в мавзолее, а историческая вина легла на плечи живых.
Бывшим соратникам наверняка снился смех вождя: «Что вы будете без меня делать? Я раздавлю вас, как букашек».
И вот осиротевшие букашки всматривались друг в друга со страхом и ненавистью. Началась тридцатилетняя война мелюзги, тайная, закулисная и жестокая резня во имя спасения от исторической вины и ответственности или хотя бы ради отсрочки возмездия.
•
Из всех ошибок, допущенных небрежным умом Хрущева, самой пагубной оказалась мысль о «возвращении к ленинским нормам партийной жизни». Не к чистым истокам идеала, не к человеку и его достоинству, а к «ленинским нормам»! В этом видны и демагогия, и глупость, и коварство.
Разве Хрущеву не было ясно, что между ленинизмом и сталинизмом нет никакого принципиального различия?! Разве Хрущев не понимал, что вся преступность советской социалистической модели — расстрелы, лагеря, закрепощение — берет начало в теории и практике ленинизма?!
Если бы Хрущев и впрямь хотел исторических перемен, он мог бы действовать двумя способами. Или радикально обнажить корень всех зол, назвав вещи своими именами, или же исправить ошибки без лишнего шума, сохранив тем самым достоинство народа и его истории (как это было сделано многими народами).
Хрущев, разумеется, и не думал возвращаться ни к каким нормам. Воспользовавшись этим лживым паролем, дожившим до Горбачева и распада СССР, он упустил исторический момент, подходящий для обновления и очищения социальной идеи. Он снова направил мысль и энергию миллионов идеалистов в глубоко ошибочном направлении.
Это заблуждение, распространенное Хрущевым и XX съездом КПСС, стало и моей собственной непростительной ошибкой. Долгое время в качестве антитезы черному, рогатому и хвостатому догматизму сталинского типа я использовал имя Ленина, подобно средневековым рыцарям, использовавшим крестное знамение или рукоять меча, чтобы прогнать Сатану.
Но проблема была не только в имени.
По решению XX съезда было опубликовано так называемое «Завещание» Ленина. Это его письмо к ЦК, в котором выражается тревога за будущее революции и говорится об опасности раскола, долго утаивали из-за того, что там были раскритикованы все пролетарские вожди. Документ, воскресший в 1956 году, прозвучал как гениальное прозрение, потому что содержал негативную оценку в том числе и Сталина. «Завещание» будто нарочно было написано для того, чтобы замаскировать идейную незрелость Хрущева.
Когда мой дядя — Железный Человек, не отличавшийся особым многословием, — дал мне этот документ, «чтобы я сам нашел объяснение происходящему», я был ошарашен. Признание рискованности эксперимента с социальным строительством на базе двух компонентов долгие годы казалось мне объяснением всех противоречий. Возможно, думалось мне, нам действительно стоит вернуться к принципам старых большевиков, к их философской зрелости, к их дерзости в перестройке мира?
Возможно… Самым полезным, что я вынес из истории с XX съездом, было ощущение необходимости вернуться назад по страшным дорожкам, пройденным историей человеческого духа, и отыскать то место, где многие неверно свернули и потеряли правильное направление.
Множество слов было потрачено мною на описание того времени, много внимания было уделено событиям, происходившим между первой и второй смертями Сталина. Это не тот путь, который ведет к рассказу о моей жизни, но я ступил на него, поскольку считаю данный исторический момент одним из самых важных в мировой судьбе XX века. Важную роль сыграло и то, что события давних лет занимают нас все меньше и меньше, когда мы пытаемся трактовать удаляющееся от нас прошлое и не понимаем, отчего задерживается будущее. Этот внезапный переворот в сознании, вызванный половинчатым секретным докладом, делит сейчас XX век на два действия: одно кровавое, а второе — под названием «уклонение от ответственности, приведшее к возмездию».
Сейчас, в самом конце XX века, уже видно, что историческая вина и ответственность оказались возложены единственно на те духовные ценности, которые вдохновляли человечество, способное совершить и пережить эти ужасные преступления.
Какая банальная песенка! Помните, Гаврош распевал ее еще в прошлом веке?
Все обитатели Нантера Уроды по вине Вольтера. Все старожилы Палессо Болваны по вине Руссо[21].
Глава 7
Три портрета Невидимки[22]
Классические святые христианства бичевали свое тело во имя духовного спасения массы; современные просвещенные святые бичуют тело массы во имя собственного духовного спасения.
Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 142
