Ее отец, очевидно, расценил такие фразы как согласие, потому что тут же протянул руку дочери герцогу, который взял ее ледяными пальцами и поцеловал.
– Вы меня осчастливили, – произнес он. – Поверьте, я сделаю все от меня зависящее, чтобы счастливой стали и вы, Гарриет!
– Уверен, никто из тех, кто тебя знает, Джилли, в этом не сомневается! – воскликнул Эмплфорт. – Не побоюсь заявить, что вам обоим очень повезло. Я даже не знаю, кто из вас более покладист! Леди Эмплфорт, я хотел бы кое-что вам сказать! Надеюсь, Джилли не обидится, если мы его ненадолго покинем.
Ее светлость была потрясена тем, что супруг применил против нее подобную тактику, поэтому не нашлась с ответом. А то, что пришло ей на ум, произнести при госте не позволяло воспитание. Ее супруг уже открыл перед ней дверь, и она вынуждена была выйти из комнаты вместе с ним. Герцог остался наедине с невестой. Они стояли и смущенно глядели друг на друга.
Несколько мгновений оба молчали. Потом Джилли заметил бледность Гарриет и ее дрожащие руки. Сочувствие заставило его забыть о своей собственной неловкости, и он произнес:
– Надеюсь, тебе это все не слишком неприятно! Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты никогда не чувствовала себя несчастной. Я не буду чрезмерно придирчивым. Я обещаю тебе это или… или…
– Нет, мне все это не неприятно, – тихо ответила Гарриет. – Я постараюсь исполнить свой долг и стану вести себя именно так, как тебе будет угодно. Я… Я всегда относилась к тебе… с глубочайшим уважением, Джилли.
– Так же, как и я к тебе, милая Гарриет, – быстро отозвался герцог. – Я действительно думаю, что мы сможем неплохо поладить. Если у нас не получится, в том не будет моей вины.
Услышав это, Гарриет подняла голову.
– Надеюсь… о, я очень надеюсь, что и моей тоже! Прости меня! Я немного волнуюсь! Не ожидала… то есть, я хочу сказать, не знала, что ты сейчас в Лондоне, или что… ты испытываешь ко мне эти чувства, которые…
Она в растерянности умолкла. Джилли взял ее за руку.
– Я действительно очень сильно к тебе привязался, – пробормотал он. – Жаль, что ты уезжаешь из города! Я искренне хотел бы показать тебе… Но я мог бы приехать в Бат. Возможно, ты позволишь мне сопровождать тебя на балы! – улыбаясь, добавил он.
На ее губах тоже задрожала улыбка.
– О да! Ты же знаешь, как хорошо у нас получается танцевать!
– Еще бы! Мне ни с кем не нравится танцевать больше, чем с тобой, потому что ты никогда не позволяешь мне чувствовать себя каким-то несчастным гномом!
– О, Джилли, как ты можешь! Ты на себя наговариваешь!
Он рассмеялся.
– Слышала бы ты, что говорит мой кузен Гидеон!
– Слышал бы ты, что говорит Гейвуд! – парировала она, постепенно обретая уверенность. – Он называет меня несчастной карлицей!
– Ох уж эти братья! Нам какое дело до того, что говорят они или кузены! – улыбнулся Джилли.
Увидев, что Гарриет немного порозовела, он отважился поцеловать ее в щеку.
В это мгновение в комнату вошла леди Эмплфорт, став свидетелем их объятий. От ее зоркого взгляда не ускользнул ни румянец Гарриет, ни непроизвольное движение ее руки, как будто попытавшейся стиснуть воротник сюртука Джилли.
– Ну что ж, – произнесла леди, – не сомневаюсь, что вы уже обо всем договорились! Очень жаль, что именно сегодня мы покидаем город, но в следующем месяце, герцог, я ожидаю вас в Эмплфорте. Гарриет должна ехать в Бат, этого уже не изменить, потому что ее ждет старая леди Эмплфорт, и мы не должны ее огорчать.
Юноша и девушка виновато расступились. В комнате снова воцарилась неловкость, и к тому моменту как ее светлость обсудила различные возможные даты бракосочетания и прикинула, сколько времени ей понадобится, чтобы подготовить свадебный наряд Гарриет, герцогу не терпелось покинуть особняк. Когда он откланялся, лорд Эмплфорт, пристально наблюдавший за дочерью, произнес:
– Моя дорогая Гарриет, ты рада этой помолвке? Если тебя мучают какие-то сомнения, ты должна немедленно поделиться ими со мной.
– Нет, папа, я вполне счастлива, – ответила девушка.
– Бог ты мой, Эмплфорт, о чем ты только думаешь? – воскликнула его жена. – Скажи на милость, о чем еще может мечтать любая девушка? Стать герцогиней Сэйл – это поистине нечто! Гарриет, пойдем со мной, мне нужно многое тебе сказать!
Она подхватила дочь под руку и, как только за ними затворилась дверь библиотеки, произнесла:
– Иногда твоего отца посещают странные идеи, но я, надеюсь, воспитала тебя правильно, и ты знаешь, что такое дочерний долг! То, что он вынудил меня выйти из комнаты, было возмутительно, однако я постаралась как можно скорее к тебе вернуться. Похоже, Сэйл вполне здоров.
– Да, мама.
– Другого такого болезненного ребенка я просто не знала! Никто не ожидал, что он выживет! Он не так высок, как хотелось бы, но неплохо сложен, и к тому же у него отличные манеры. Возможно, он не так хорош собой, однако в его внешности нет ничего неприятного либо отталкивающего.
– Мне он кажется очень привлекательным, мама, – застенчиво произнесла Гарриет.
Леди Эмплфорт вошла в туалетную комнату, сбросила со стула пустую шляпную картонку и села.
– Да, милая, вполне возможно, и это подводит меня к тому, что я хотела бы тебе сказать. Закрой дверь! А теперь садись и послушай меня немного! – Она выждала, пока ее распоряжение будет выполнено, а затем заговорила, плотнее укутываясь в шаль: – Гарриет, я часто замечала, что в твоей головке слишком много глупостей, и это никуда не годится. Я буду с тобой откровенна и надеюсь, когда-нибудь ты скажешь мне за это спасибо. Мне не особенно понравилось то, как ты висела на Сэйле, когда я только что вошла в библиотеку. Видишь ли, дорогое дитя, вряд ли ему хочется, чтобы ты так откровенно демонстрировала свои чувства. Более того, вероятнее всего, ему это будет неприятно. Я тебе много раз говорила, что настоящая леди не должна вести себя подобно какой-нибудь мисс Смит Бог-весть-откуда! Я никогда не забуду рассказ моей собственной дорогой мамочки о том, как герцогиня Девонширская – то есть первая жена покойного герцога – уселась его светлости прямо на колено, будучи всего лишь его невестой! Представь себе ужас этой особы, когда он ее оттолкнул! Я краснею от одной мысли о подобном унижении. Но, насколько знаю, леди Спенсер была эдаким синим чулком и воспитала своих дочерей очень странно! Я не хотела бы думать, что ты, моя дорогая Гарриет, способна настолько забыться. Такие выходки позволительны каким-нибудь парвеню[7], но, что бы ни говорил тебе твой брат Гейвуд, для тебя они недопустимы. Сэйла воспитывали не в современном духе, который допускает всяческие вольности. Можешь поверить мне на слово, он ожидает, что его жена будет держаться самым подобающим образом. Кто-то, к сожалению, не помню, кто именно, очень точно заметил: если муж проявляет нежности, оставаясь с женой наедине, то жаловаться ей не на что.
