Весь день на БЭСМ вели расчеты атомщики. Всю ночь – мы, ракетчики. Остальным институтам давали по десять минут. Иногда их программисты проводили у БЭСМ целую ночь в ожидании «Ав. Оста» (Аварийного Останова) в расчетах у нас, ракетчиков. Пока мы устраняли ошибку, они использовали несколько дополнительных минут для своих расчетов.
Когда мы ночью заканчивали считать, общественный транспорт уже не работал, а автомашин у нас, естественно, не было. Поэтому приходилось спать там же. А было холодно и, чтобы согреться, изобретали разные способы. Вплоть до того, что спали в коридоре. Там лежали ковровые дорожки, в которые можно было завернуться и так пролежать до утра.
Мне особенно запомнилось утро, когда расчеты были закончены. Я получил окончательную траекторию выведения первого спутника. Взял бумажную ленту, на которой она была напечатана, вышел из института и дождался, когда откроется гастроном напротив. Там продавали сосиски, а у нас в Подлипках сосисок не было. Я купил сосиски, положил их в сетку-«авоську» вместе с этой лентой и поехал на электричке в Подлипки.
Доехал без приключений и, к счастью, на этот раз не проспал свою станцию, как это часто бывало. Там у меня эту ленту сразу же забрали наши секретчики, поставили штампы «секретно». Хотя понятно, что, пока я доехал до Подлипок, мог эту ленту и потерять, и сколько угодно копий с нее снять. Но туда, где мы проводили расчеты, секретчики приезжать не хотели. Вот такая была система секретности.
Эту траекторию взяли в работу. На ее основе создавались программа тангажа, по которой разворачивалась ракета из вертикального полета в горизонтальный, и программа характеристической скорости. Когда это было сделано, мы отправились на Байконур за несколько недель до пуска, который был назначен на 6 октября.
На полигоне ракету уже испытывали в собранном виде, а моя задача состояла в том, чтобы перед пуском проверить, как выставлены уставки на запуск. Кроме этого, я должен был быть на старте до того момента, когда в кислородном баке закроется дренаж. Если закрыть его сразу, то бак просто взорвется от давления. Поэтому приходилось выпускать пар и постоянно подливать жидкий кислород, чтобы нужный уровень держался до самого старта.
К этому времени был подготовлен и спутник. С ним получилась интересная история. На самом деле, наш спутник, который должен был быть первым, весил почти полторы тонны и нес много научной аппаратуры. Но ее не успевали отладить к запуску 6 октября и поэтому решили отложить (позже его запустили уже третьим по счету). А первым мы запустили ПС-1, то есть простейший спутник-1. Это была сфера весом 83,6 кг. А внутри только батарея и радиопередатчик.
Конечно, мы, молодые романтики, когда узнали об этом, то спорили с Королевым. Как же так, вместо серьезного научного прибора мы запускаем простой передатчик. Давайте хотя бы установим на нем датчик давления и датчик температуры. Королев объяснял, что мы сейчас это никак не можем себе позволить. Пока мы будем готовить спутник под эти датчики, американцы уже третий запуск осуществят, а вдруг он будет успешным?
И вот в очередной брошюрке научно-технической информации, которые у нас выпускались регулярно, мы прочитали, что 5-го числа американцы делают доклад, который называется «Спутник над планетой». Это нас насторожило. Вдруг это сообщение делается «по следам» запущенного американцами спутника? А мы планируем запуск только 6-го.
Мы бросились к Королеву, показали ему эту информацию. Королев вначале ничего не сказал, куда-то вышел. И только потом, через много лет я узнал, что он связался с комитетом госбезопасности. И задал им вопрос: есть ли у них сведения, что американцы собираются сделать очередную попытку запуска своего спутника 5-го октября. Из КГБ пришел такой ответ: «У нас нет сведений, что они хотят запустить в этот день спутник. Но у нас нет сведений, что они не хотят запустить в этот день спутник».
И Королев приказал сократить подготовку. Убрать какие-то проверки, которые не очень важны, и перенести запуск на 4-е октября. Конечно, это был риск, но он на него пошел. Итак, пришел день пуска. До получасовой готовности моя группа была на старте, проверяли все необходимые параметры. А потом, как поется в нашей песне, «давай-ка, друг, в сторонку, мы отойдем с тобою», отошли за теодолитную башню, откуда мы и наблюдали за пуском.
Ракета пошла из пламени. И было немножко любопытно смотреть, что она как будто кургузая. Ее «родная» боеголовка была очень длинная, а обтекатель для Первого спутника – совсем короткий колпачок. Кстати, саму боевую часть я до этого видел только на рисунке и то как схематический треугольник. И лишь через пятьдесят лет я увидел настоящую боеголовку гигантскую, под самый потолок, в музее в Сарове.
Итак, «семерка» полетела, потом разделение, по шли команды, измерялась телеметрия… И вдруг, крики: «Падает, падает!» И мы увидели, как она вначале приподнялась над горизонтом, а потом пошла вниз. Ракеты тогда, действительно, падали. Мы только отрабатывали «семерку», поэтому сердце у всех замерло. Но, на самом деле, ракета «падала» только относительно нас – то есть относительно горизонта старта. На нулевой наклон ее надо было вывести за сотни километров от места старта. Поэтому мы и должны были видеть, как она идет «вниз», чтобы потом «лечь» на местный горизонт. Я говорю: «Да нет, ребята, все в порядке, просто траектория у нее другая…». Но люди, не привыкшие к запускам спутников, испугались.
Потом информацию о ракете и спутнике давала уже телеметрия. Она показала, что ракета отработала столько, сколько было в расчетах, скорость была запланированной. Но мы на всякий случай подождали, когда спутник облетел Землю и появился над нами. Это произошло приблизительно через час. И только когда стало окончательно ясно, что он на орбите, начали расходиться. По местному времени была уже глубокая ночь.
Королев по спецсвязи доложил о запуске в Кремль. А потом вышел к нам. Это происходило в чем-то вроде барака, люди набились в коридор. Он сказал: «Товарищи, я благодарю вас. Теперь вы можете пойти и выпить…»
Чтобы понять, как это прозвучало в той ситуации, надо знать, что представлял собой тогда Байконур. Собственно, самого космодрома Байконур в 1957 году еще не было. Гигантские сооружения: старт, монтажно-испытательный комплекс и другие – назывались «полигон». И был он расположен около железнодорожной станции Тюра-Там. Была еще песня: «Тюра-там, Тюра-там, здесь раздолье одним ишакам».
Сейчас ракеты готовят к запуску несколько часов, а то и несколько минут. Тогда же на это уходило недели две. А от того момента, когда на полигон привезут отдельные блоки, и до самого старта проходило больше месяца. И все это время на полигоне действовал «сухой закон». Нельзя ни водки, ни вина, ни пива. Да и негде их было купить, так как Тюра-Там тогда – это только железнодорожная будка, маленький пристанционный поселок и ни одного магазина. Когда построили полигон, то его обслуживала воинская часть. Магазины и кафе там были, но алкоголя в них не продавали.
