Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
Мобилизацию продовольствия для снабжения городов в 1917–1918 гг. осложняло уничтожение крупного сельскохозяйственного производства. Столыпинская реформа открыла дорогу развитию товарного, ориентированного на рынок крестьянского хозяйства. Однако основным поставщиком товарного хлеба до февраля 1917 г. были помещичьи и капиталистические хозяйства120.
В России в начале века на долю помещичьих хозяйств приходилось 12 % валового сбора и 21,6 % товарного хлеба; доля богатых крестьян составляла 38 % валового сбора и 50 % товарного хлеба, доля бедняков и середняков – 50 % валового сбора и лишь 23,4 % товарного хлеба. Товарность мелких крестьянских хозяйств была низкой (14,7 %). Удельный вес товарной продукции в валовой продукции сельского хозяйства составлял 30 %, в земледелии – 25 %121.
Уничтожение крупных хозяйств, поставлявших товарный хлеб в города, изменило ситуацию на продовольственном рынке. В начале лета 1917 г. можно было рассуждать о том, что города накормят, отняв хлеб у помещиков. К осени, когда усадьбы были сожжены, амбары разграблены, подобные дискуссии стали беспредметными. Большевики, взявшие власть, начавшие работу по заготовке продовольствия, вынуждены были понять реальную ситуацию: «В уезде полная анархия. В помещичьих экономиях все разрушено крестьянами. Почти весь хлеб расхищен или уничтожен»122.
После захвата власти большевиками у тех, кто отвечал за продовольственное снабжение Петрограда, иллюзий не осталось: при дезорганизованном государственном аппарате в ближайшие месяцы взять продовольствие в деревне невозможно. Большевики начали проводить инвентаризацию и конфискацию того, что можно найти на частных складах в Петрограде, его окрестностях, прилегающих к городу железнодорожных путях. В. Ленин предлагал, прежде всего, искать продовольствие в столице123. А. Шлихтер, исполняющий обязанности наркома продовольствия, пишет: «Естественность и целесообразность первоочередности распределения готовых продовольственных запасов перед новыми заготовками продовольствия в тех условиях были совершенно очевидны»124.
А. Бадаев вспоминал: «В январе 1918 г. мы провели первый массовый учет и реквизицию продуктовых запасов, находящихся на складах частных торговых фирм… в течение нескольких дней все находящиеся в городе склады были осмотрены. На складах обнаружили огромные запасы топлива, всевозможных товаров и продуктов. Хотя хлеба не было, но были рыба, мясо, жиры и т. п.». После исчерпания запасов на складах в Петрограде большевики в конце февраля 1918 г. начали реквизиции на железных дорогах в радиусе примерно 50 верст от Петрограда»125. Мобилизованные ресурсы были быстро исчерпаны. К январю 1918 г. руководство страны понимало: если не организовать массовые реквизиции хлеба в деревне, обеспечить снабжение Москвы, Петрограда, других крупных городов невозможно. Однако брать хлеб приходилось не у помещиков, а у крестьян, в стране, где больше 85 % населения живет в деревне. И деревня хорошо вооружена.
Одним из обсуждавшихся способов решения проблемы была организация продуктообмена, безденежной торговли. Предполагалось, что он позволит получить необходимое городу продовольствие в обмен на пользующиеся спросом в деревне городские товары – ткани, обувь126. Городская промышленность в кризисе, но государство, её национализировавшее, могло распоряжаться производственными возможностями. В руках у властей были запасы товаров, заготовленных на нужды армии, пользующиеся в деревне спросом127.
Попытки наладить продуктообмен города и деревни в 1917–1918 гг. провалились128. Чтобы организовать безденежную торговлю, нужен торговый аппарат, позволяющий найти крестьянина или крестьянское сообщество, с которым можно договориться об условиях обмена. Структуры частной торговли были национализированы, новые, государственные или кооперативные, не успели наладить работу129. Все это на фоне дезорганизации системы коммуникаций, трудностей обеспечения железнодорожных перевозок.
Ресурсы, которые отправляли в производящие зерно губернии, обменять на хлеб не удалось.
Коммунистическое руководство в то время всерьез не обсуждало вопрос о возврате к свободе торговли, либерализацию цен, возможность восстановления частных торгово-закупочных предприятий. Такие решения противоречили дореволюционной риторике большевиков. Но дело было даже не в этом. На протяжении первых месяцев пребывания у власти большевики легко отказались от многого, о чем говорили раньше, использовали в борьбе за власть. Но в преимуществах централизованного управления экономикой руководство большевистской партии, как и подавляющее большинство специалистов, вырабатывавших экономическую политику Временного правительства, было убеждено.
Германский опыт управления хозяйством в условиях войны был популярен.
В картину управляемой государством экономики свобода торговли продовольствием не вписывались. К тому же при расстройстве государственных финансов, параличе налоговой системы свободная торговля приводит к высоким темпам инфляции. Наиболее тяжелые последствия она имеет для низкодоходных групп населения крупнейших городов – Москвы и Петрограда. От поддержки этих групп зависит пусть эфемерная, но существующая власть большевиков.
Сохранение прокоммунистических настроений, преобладающих в январе 1918 г. в Петрограде, Москве, – залог успеха в борьбе с конкурентами – эсерами, анархистами. Отказ от либерализации цен позволил большевикам разогнать всенародно избранное Учредительное Собрание. Лидер партии социалистов-революционеров, председатель Учредительного Собрания В. Чернов пишет: «Ленин, отличный практик-стратег, не смущался тем, что и под ливнем самых соблазнительных декретов страна устояла и ответила ему вотумом недоверия, послав в Учредительное Собрание абсолютное большинство социалистов-революционеров. Из удачного октябрьского опыта он знал, что всего существеннее – иметь большинство в решающий момент в решающем участке войны. И подтянув для верности в Петроград еще своих надежных латышей, он составлял диспозицию уличного столкновения… Но в обеих столицах приказов овладевшей властью диктаторствующей партии беспрекословно слушалось громадное большинство тыловых гарнизонов, а по численности голосовавших на выборах она вышла на первое место. Физическая сила была не за нас. Открыв для нас двери Таврического дворца, власть имела возможность превратить его в простую мышеловку. Никаких иллюзий на этот счет у нас не было. Петербург не с нами»130.
Питерские рабочие в это время не представляли, что несколько месяцев спустя будут требовать свободы торговли. Они верили, что хлеб есть, его можно отнять у богатеев и спекулянтов. При таких настроениях в столицах переход к режиму свободной торговли сделал бы свержение власти большевиков неизбежным. В июле 1918 г. большевики чудом не уступили власть левым эсерам, выступление которых было связано с ратификацией Брестского мира, вопросом, мало волновавшим большую часть населения России. Нетрудно представить, как развернулись бы события, если бы политические оппоненты новой власти могли использовать то оружие, которое применяли большевики по отношению к Временному правительству – левую, перераспределительную риторику, проклятия в адрес предательского антинародного режима.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
