Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
Так я стал невольным свидетелем нового международного договора «Светлана», по «устному» решению которого географические границы социалистического лагеря остались нерушимыми. Как известно, в подготовке народного восстания 1956 года в Венгрии трансильванский вопрос был широко использован для разжигания националистических настроений[52].
Наши труды не понадобились. Все, на мой, может быть, не совсем научно-исторический взгляд, было заранее запрограммировано Сталиным — интересы народов соцлагеря, международные договоры и соглашения вновь были попраны[53]. Это была еще одна демонстрация всемогущества имперской политики Кремля.
* * *
В начале 50-х годов наряду со штатными обязанностями референта ЦК мне приходилось знакомиться с делами венгров, исключенных из партии по стандартному обвинению: «участие в заговоре против Сталина». Это были документы архива Комиссии партийного контроля сначала ЦК ВКП(б), а затем переименованного в Комитет партийного контроля ЦК КПСС, переданные туда из Коминтерна. Комиссию и Комитет возглавлял тогда «самый справедливый» человек в компартии Советского Союза — Матвей Шкирятов. Он руководил «чисткой» партии, имел собственную тюрьму, где лично допрашивал особо важных персон и за свои заслуги даже похоронен в Кремлевской стене.
После решения Комиссии, что было формальной предварительной процедурой, все дела автоматически передавались в следственные органы Берии. Чудом спасшиеся от этой мясорубки венгерские коммунисты скрылись в конце 30-х годов кто куда: переехали в провинцию, поменяли свои фамилии на фамилии жен (многие из них успели обзавестись семьями), несколько раз меняли места работы и проживания, уходили на фронт под другими именами.
Работа по выявлению «врагов» проводилась по просьбе Ракоши для розыска венгерских эмигрантов, уцелевших в 1936–1937 годах от истребления в бериевских застенках и концлагерях, чтобы привлечь их на работу в новой Венгрии.
Разыскать их было нелегко, да и те венгры, которых удалось обнаружить, не хотели ехать на родину: они мало надеялись, что их там оставят в покое. Ужасы, о которых мне рассказали беглецы, участники венгерской коммуны 1919 года, спасавшиеся от коммунистической сталинской диктатуры, — неописуемы. Боюсь, что спустя десятилетия и не найдется свидетелей незаслуженных мучений эмигрантов.
…Сдвигая хронологические воспоминания во времени, я считаю необходимым описать, как был смещен Ракоши[54] еще до того, как его изгнали из Венгрии в 1956 году. Мне пришлось встретиться с Ракоши в трагический для него день 13 июня 1953 года, когда состоялось заседание Политбюро ЦК КПСС «О положении в Венгрии»[55].
Заседание проходило в том зале, где когда-то председательствовал Ленин, потом Сталин. В этот раз заседание Политбюро вел Георгий Маленков, тогдашний Председатель Совета министров СССР, справа от него сидели Вячеслав Молотов, Никита Хрущев, слева — Лаврентий Берия, Анастас Микоян и другие. Венгерская делегация была в составе: Ракоши, Герё, Надь, Хегедюш, Хидаш, Доби, Фёльдвари, Салаи. Не были вызваны в Москву Фаркаш и Реваи — еще накануне ЦК КПСС «посоветовал» не вводить их в структуры Центрального руководства ВПТ. Ведь составы «малых» Политбюро соцстран всегда, мягко выражаясь, рекомендовались «большим» Политбюро ЦК КПСС.
Заседание началось без всякого вступления. Информацию Ракоши сразу же прервали репликами Молотов и Берия:
— Расскажите, как вы довели страну до ручки, посоветуйте, как нам теперь расхлебывать все за вас, — допрашивал Молотов (я заметил, что его глаза, как буравчики, просверливали собеседника).
Не дожидаясь ответа, Хрущев, Молотов, Микоян в грубой форме (остальные репликами поддакивали) учинили недавним соратникам разнос. Говорили, что в Венгрии применяются командные методы управления, что народ Венгрии живет в постоянном страхе от репрессий, что руководители партии оторвались от масс, что развитие тяжелой промышленности идет необоснованно высокими темпами, что в стране принудительно загнали всех крестьян в сельхозкооперативы. В Венгрии, которая всегда сама себя кормила, есть нечего, и недовольство людей политикой Ракоши растет изо дня в день. Словом, «на воре шапка горела», ибо эти обвинения верные соратники Сталина с прямым основанием могли бы адресовать и себе. Выступления подтверждались фактами и цифрами и выглядели убедительно. Особенно когда говорил Молотов, оперируя посольской информацией.
Это, по-моему, было не заседание высшего политического органа партии — святого ареопага мудрости, как я до этого считал. Это был допрос подсудимого во время судебного следствия, но не для установления истины, а для аргументации заранее вынесенного приговора. На этом заседании Политбюро Берия приводил страшные цифры убийств, которые были совершены по приказаниям венгерской четверки — Ракоши, Герё, Фаркаша, Петера.
Фамилии всех казненных в памяти я не удержал. Очень страшный и нервный для меня был этот перевод. Но все-таки запомнилось, что по делу расстрелянного Ласло Райка казнили с ним еще 25 человек[56], осудили по этому делу на разные сроки около 100, в том числе половину на сроки более 10 лет. Мне запомнилось, что советские руководители обвиняли венгерских «товарищей», что они «зря» посадили Яноша Кадара, а также социал-демократических лидеров — Арпада Сакашича (Szakasits Arpad), Дьёрдья Марошана (Marosan Gyorgy), что «не за дело» казнены многие военачальники, председатель Совета профсоюзов Эдён Кишхази (Kishazi Odon) и сотни, и сотни других коммунистов-подпольщиков, в том числе рядовые социал-демократы, участники движения сопротивления против фашиста Хорти. Около полумиллиона венгерских крестьян, не желавших вступать в венгерские колхозы, судебно преследовались. Через различные концлагеря прошел каждый третий-четвертый житель страны.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
