Кадр 9 Родина-мать зоветБабушка с раннего утра завела волынку: «С праздником, доченька, милая, счастья тебе, здоровья, а не пора ли замуж?» Лика согласна, что пора, только кандидатов в радиусе третьей кольцевой не наблюдается.
— С каждым годом мы становимся мудрее, Ликуся!
Ирина Родионовна ходила за дочкой по квартире, как будто ожидая, что на нее вот-вот снизойдет жизненная мудрость.
— И кому нужен этот ресторан! Пригласила бы самых близких домой, я бы пирожков напекла… А то собрала человек сто, кому это нужно?
Лика промолчала, потому что в бабушкиных словах была изрядная доля правды: из ста приглашенных половину она терпеть не могла, а остальные пятьдесят ее раздражали.
Часов в десять утра начался переполох под названием «мне нечего надеть». Мама разбросала по всей квартире свой неисчисляемый гардероб и, не найдя ничего подходящего, ушла в магазин за новым платьем. Мы с бабушкой ходили среди гор юбочек, блузочек, платьев и туфель, в панике пытаясь понять, как это все раньше помещалось в шкаф. Ну не может быть у нормального человека столько одежды!
Вечером Лика мерила мое зеленое платье (я лишалась права выбора и должна была надеть черное) и остервенело жаловалась на судьбу:
— Это просто невозможно! Билл точно притащит сюда эту Лялечку, а она начнет действовать мне на нервы. Черт, велико!
Зеленое платье было больше Лики размера на два. Ай как мне стыдно! Прости, именинный торт! Сегодня мы точно не встретимся.
Лика собиралась обстоятельно, так что на вечеринку мы неизбежно опаздывали. Я уже минут сорок стояла в платье и наблюдала, как Лика ругается с приглашенным на дом визажистом по поводу туши для ресниц.
— Я сказала темно-коричневую, а не цвета детской неожиданности! — бушевала она. — Как можно быть таким невнимательным! И что это за фиолетовые тени! Немедленно переделайте!
Визажист тихо взвыл и принялся в пятый раз снимать тени с Ликиных век.
— У меня из-за вашего непрофессионализма глаза будут красные! — Она умудрялась ругаться, даже когда ей подкрашивали губы.
Выходит, Лика платит долларов 150 в час за лишнюю нервотрепку? Кроме того, она, как любая актриса, умеет накладывать макияж не хуже самого профессионального визажиста. У нее в спальне стоит специальное зеркало с лампочками по краю, как в театральной гримерке, перед которым Лика каждое утро проводит не меньше часа. Она может накраситься так, что косметики на лице не будет заметно и при этом все будет выглядеть идеально. Но сегодня Лика захотела сделать гламурный макияж с яркими блестящими тенями и накладными ресницами из переливчатых перьев. Поэтому к нам пришел развязный мальчик, похожий на танцора, с двумя стальными чемоданчиками, набитыми кучей инструментов для превращения девушки в жар-птицу или попугая какаду (это уж как получится).
Он крутился вокруг Лики, виляя попой, как будто танцевал спортивное танго. Но маме вертлявый визажист встречался не впервой, поэтому она на его фигуру не отвлекалась, и, пока я пыталась понять, как можно так изящно изогнуть спину и при этом не упасть, Лика отчитывала его за неправильно подобранную тушь.
Когда несчастный парень наконец умудрился ей угодить, Лика резко вскочила и повернулась ко мне:
— Ну, сколько можно тебя ждать?!
— Меня?
А тут еще оказалось, что Трюфель сожрал мои черные туфли, и пришлось на огромной скорости переодеваться в зеленое платье под Ликины крики:
— Вечно мы из-за тебя опаздываем!
Теперь я весь вечер буду чувствовать себя на два размера толще собственной матери. «Ах, я так хотела надеть это платье сегодня! — пожалуется Лика кому-нибудь из гостей. — Но оно оказалось мне велико!» Это вполне в ее стиле.
Мы приехали как раз вовремя: бабушка собиралась выйти к гостям с огромным подносом своих фирменных пирожков с луком. Лика успела остановить ее в самый последний момент, а Ирина Родионовна так оскорбилась, что тут же уехала домой.
Сразу за нами в ресторане появилась та самая террористическая группировка, которая могла все испортить. В первом ряду образцовым семейством вышагивали папа с Сарой и игрушечной фиолетовой страусихой.
Когда папе исполнилось тринадцать, его собственный папа передал ему Великую Тайну: чтобы женщина никогда не жаловалась на подарки, нужно дарить ей исключительно мягкие игрушки. Она будет по этому поводу умиляться и наивно думать, что мужчина считает ее ребенком. Папа никогда не отступал от этого весьма выгодного правила, хотя давно догадывался, что женщине куда приятнее щеголять в дорогом колье, чем чувствовать себя ребенком. Лика на 39-летие получала фиолетовую плюшевую страусиху — ни дать ни взять гламурная модель с обложки: губки, то есть клюв, в розовой номаде, в глазах — блеск брильянтов, на лапках — десяток пластмассовых браслетов со стразами. Именно так выглядят женщины, мечтающие о дорогих подарках. Остроумно, ничего не скажешь.
Сразу за папой и Сарой появились Борис Илларионович с Лялечкой. Лялечка надела умопомрачительное красное платье и тащила букет орхидей.
— Она же знает, что у меня на орхидеи аллергия! — прошипела Лика и ретировалась на кухню.
Мой образцовый папочка заметил Лялечку, тут же оторвался от своей гражданской жены и стал упорно смотреть на юную актрису глазами голодного тигра. И не стыдно ему… Я заглянула к Лике.
— Сейчас, — буркнула она… — Ты видела Лялечкино кольцо? Камешек больше пальца. А пальчики у нее, мягко выражаясь, не аристократические.
— В смысле?
— В смысле — жирные у нее пальцы! Иди к гостям, там кто-то из твоих пришел. Кстати, он ничего… Как зовут?
Я обернулась.
— ИЛ! — Вот уж не ожидала!
— Оригинальное имя. Он латыш?
— Почему латыш-то? — удивилась я. — Я пойду, а то он еще потеряется…
Но ИЛ и не думал теряться. Он сразу встретил кого-то из знакомых и завел образцовую светскую беседу. Лялечка наконец обратила внимание на голодного тигра и ответила — взглядом трепетной газели.
Я подкралась к ИЛу со спины, но решила не следовать его примеру и, вместо того чтобы шептать на ухо, изо всех сил пискнула:
— Привет! — Даже голос сел от волнения.
Надеюсь, волнение вызвано папиной охотой на мамину конкурентку.
— Привет. — Он так нежно улыбнулся, что голос у меня вообще пропал. — Где именинница?
Я кивнула в сторону ресторанной кухоньки. Смелая девушка на моем месте поставила бы вопрос ребром: «Зачем ты рассказывал про романтику на картонке в заброшенном доме? Зачем подарил мне один цветок из букета?» Но я не смелая девушка, поэтому молча плелась за ИЛом, пытаясь убить его взглядом в спину.
