Лёлик заявился сегодня к Варежке с утра пораньше, даже собраться как следует не дал и потащил в специализированный магазин то ли для девушек-байкеров, то ли для восходящих звезд стриптиза. Бедная Варя нашла в себе силы сдержать приступ паники и вежливо заявить, что у нее глаза разбежались от такого ассортимента (да уж, от такого ассортимента у кого хочешь глаза местами поменяются), и предложила зайти попозже. Но Лёлику, видимо, не терпелось ее порадовать, и он вспомнил, что Варежка на днях жаловалась, что у нее нет нормальных сапог. Сопротивление оказалось бесполезным, и подарок был вручен Варе силой. Проблема в том, что теперь сапоги волей-неволей придется надеть: Лёлик просто мечтает увидеть их «в действии».
— Сама виновата! — сквозь гомерический хохот проговорила я. — Зачем его в магазин потащила? Может, надеть сапоги под джинсы? Их видно почти не будет…
— Нет! — вдруг оживилась Варя. — Их должно быть отлично видно! До вечера, Жень, мне надо бежать.
Я хотела спросить, чего это она так заторопилась, но тут из кухни раздался крик:
— ЧТО?!!!
Если Лика так громко орет, значит, случился второй потоп или Трюфель добрался до ее новой сумки. Когда я выскочила из комнаты, она рыдала в ванной, а бабушка с торжествующим видом помешивала суп в кастрюльке.
— Ликусе сейчас намекнули, — елейным голоском пропела она, — что Лялечка выходит замуж за Бориса Илларионовича. В самом главном ее опять обошли!
— Лика так хотела выйти за этого режиссерозавра в капитанской фуражке? — ужаснулась Варя.
Бабушка энергично закивала, но я-то знала настоящую причину расстройства…
— Нет. Просто теперь ей не видать своих ролей. Придется менять амплуа на женщину бальзаковского возраста.
— Не в бровь, а в нос! — сказала, выглянув из ванной, Лика. — В смысле, в глаз! Он на ней женится мне назло!
— У тебя был шанс, — подлила масла в огонь Ирина Родионовна. — Интересно, он придет завтра на твой день рожденья? — и отвернулась к супу, напевая: — Мои года, мое бога-а-атство…
Вечером в университете меня ожидало два сюрприза. Во-первых, Варежка явилась в университет а-ля натюрель: никакого макияжа, волосы не уложены (а выглядят так, как будто не расчесаны), одета — вообще полный отпад: косуха, джинсы, мешковатый (не поймешь, дедушкин или бабушкин) свитер и — внимание! — красные лаковые сапоги на шпильке!
— Что за костюм Евы, Вареник? — поинтересовался Митька. — Только не садись на семинаре передо мной, у меня эстетическое чувство страдает!
Митька своим «эстетическим чувством» достал почти всех: первым замечает, если что не так. Варежка рассказывала, что как-то на первом курсе он посреди лекции прислал ей записку следующего содержания «Дорогая, у тебя стрелка на чулке справа». Как он разглядел, что она в чулках, Варя до сих пор не понимает. Вообще она Митьку терпеть не может, потому что он упорно называет ее Вареником.
Второй сюрприз был тоже не из приятных: в университете нарисовался ИЛ с букетом алых роз. Вряд ли цветы для Гавриила Петровича… Я почему-то ужасно испугалась, схватила Варю за рукав и вместе с ней скрылась в буфете.
— Ты что, с ума сошла?! — разозлилась она. — Свитер мне растянешь!
— Его можно растянуть еще больше?
Варя хотела возмутиться, но именно тут сзади кошачьей походкой подкрался ИЛ, чмокнул меня в щеку и прошептал на ушко:
— Привет.
Оказывается, когда ИЛ говорит шепотом, ему можно простить даже поцелуй без разрешения. На минуту я лишилась дара речи и способности поворачивать голову, поэтому ему пришлось обходить стол.
— Это тебе.
Он протянул мне розу. Одну. А кому ушел весь остальной букет? Пока я размышляла, ИЛ заметил Варю, улыбнулся своему отражению в ее лаковых сапогах и мурлыкнул:
— Отлично выглядишь!
— Я знаю, — мрачно отозвалась она.
— Вот урод… — восхищенно выдохнула я, когда ИЛ отошел к каким-то преподам со своей кафедры.
— Да ты влюбилась, Женька, — поставила диагноз Варя и даже не стала слушать мои возмущенные «да ты что», «я его терпеть не могу» и «как ты могла обо мне так плохо думать».
Я твердо решила подойти к ИЛу и спросить, в честь чего он дарит мне цветы. То есть цветок. И с каких пор мы так дружим, что целуемся при встрече. Но тут в буфете появился Лёлик и ухватился за стенку, чтобы не упасть. Варин новый имидж бьет прямо в сердце.
— Нужно усилить эффект, — ухмыльнулась Варежка.
Она решила во что бы то ни стало прогулять с ним на улице семинар по философии, несмотря на мокрый снег, чтобы Лёлик смог рассмотреть свой подарок как следует. Я решила не мешать столь «тонкому» процессу и целый час постигала смысл книги Хайдеггера «Бытие и время», но в перерыве прибежала Варежка и рассказала убийственную новость. Она своими глазами видела, как ИЛ обнимался во дворе с длинноногой блондинкой-третьекурсницей, а в руке у нее «снежной пылью серебрился» букет, из которого мне перепала одинокая розочка.
— Пошли, может, она еще там!
Философские проблемы смысла бытия тут же все куда-то подевались, а я выскочила на улицу вместе с Варей.
У входа стояла Томка с какой-то незнакомой девушкой. Вообще-то в эмгэушном дворике вокруг памятника Ломоносову тусуются все кому не лень, от бомжей, собирающих бутылки, до непризнанных рок-звезд, старающихся по-любому привлечь внимание учащейся прессы. Хотя, насколько я помню, Тамару каждый раз приходилось минут пять упрашивать, чтобы она сюда зашла.
— Привет!
Томка посмотрела на меня так, как будто ее от меня сейчас стошнит.
— Эй! Ты чего?! — удивилась я, но она меня упорно игнорировала.
Я ретировалась обратно к целующейся с Лёликом Варежке. Она легонько оттолкнула своего кавалера и зашептала мне так, чтобы не услышала Тамара:
— Это она!
— Кто?!
— Та блондинка, которой Лилейко подарил розы! Это она с Томкой!
Тамара о чем-то шушукается с девушкой, которой ИЛ подарил букет роз, и отказывается со мной разговаривать! Так злилась по пути домой, что проехала свою остановку, и пришлось возвращаться.
Но я, видимо, недостаточно удивлялась за сегодняшний вечер, потому что в подъезде, у лифта на моем этаже, сидел Гоша. Рядом на кафеле лежал букет розовых тюльпанов. Где он их достал в конце ноября?
— Ты чего тут? — нескладно поинтересовалась я.
— Тебя жду. Вот. — Он протянул тюльпаны, и я не смогла отказаться. — Твоя соседка теперь дежурит на чердаке.
— Я знаю.
— От кого роза?
— Да так.
Я бросила цветок на пол. Бутон разбился о кафель и лепестками рассыпался по всей площадке перед лифтом.
— Красиво, — почему-то сказал Гоша.
