Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 41
Особняк, точнее, настоящий палаццо, произвел на меня неизгладимое впечатление. В моем циничном и воспаленном мозгу сразу пронеслось: неужели мэр никогда не был связан с мафией? Иначе откуда у него это все, у чиновника-то? Но Рита Борселино «отвечала» за кристальную честность своего друга, а друг сразу огорошил меня своим безапелляционным заявлением: «Через несколько дней после убийства Борселино какая-то газета написала, что следующим буду я». «Вы можете ему верить, он говорит правду», – сказала Рита, видимо, уловив мое сомнение. То, что мне рассказывали в этом, покрытом вековыми тайнами и заваленном антиквариатом, особняке, поражало. Леолука Орландо продолжал: «И вот представьте, многие женщины города, прочитав эту заметку, пошли в полицию и дали ее начальнику списки своих детей с адресами. Они сказали, теперь мы с детьми будем ездить вместе с мэром в его бронированной машине». – «И что, и вы, и полиция на это согласились?» – «Боже упаси, просто эти женщины прекрасно понимали, что если мафия и может убить сто человек, но она не сможет убить тысячу женщин и детей». «Вот как бывает, прикрылся женщинами с детьми, и доволен», – в первую минуту подумал я. Но потом понял, что мафия не боится полицейского с пистолетом, она не боится прокурора, который может ее арестовать. Единственное, чего она боится – это потерять поддержку. Так что на этот раз жители Палермо не стали ждать третьего взрыва. Они вышли на улицы. «Вот смотрите, – тихо сказала Рита Борселино. – Все-таки двое известных судей, которых убивают с перерывом в пятьдесят дней, да еще в такой жестокой форме. Это Фальконе взорвали на шоссе, а когда убили моего брата, от взрыва пострадали сто шестьдесят квартир в близлежащих домах. И люди поняли: то, что происходит, касается их непосредственно».
Женщины тогда начали вывешивать из окон белые простыни в знак протеста. Сначала это была одна женщина, потом три, потом тридцать три. Весь город был завешен белыми простынями. И вот, представьте себе, дом в Палермо. На первом этаже – простыни, на втором – опять простыни, на третьем – ничего, а на четвертом и пятом – опять простыни. Это означало только одно: на третьем этаже живет мафиози. Выглядело это все как коллективный донос, но люди действительно устали. Революционная ситуация вполне себе созрела. Леолука Орландо словно прочитал мои мысли: «Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что эти женщины спасли мне жизнь. Об этом, кстати, я узнал только два года спустя, во время очередного процесса. Тото Риина, оказывается, даже созвал тогда экстренный совет мафиозной верхушки, на котором официально вынес мне смертный приговор. А боссы сказали ему „нет!“, они сказали: „Ты читал газеты? Даже дети Палермо готовы умереть вместе с Орландо“».
Вскоре после «революции», устроенной жителями города, Тито Риина был взят под стражу. Его обвинили в сотне убийств. И дали девять пожизненных сроков. А всю Италию охватила волна судебных разбирательств и расследований, полностью изменивших ее политический ландшафт. И до сих пор, даже спустя двадцать лет, полиция разгребает, что случилось тогда, разбирается с уже арестованными мафиози. «Когда погиб мой брат, во мне что-то переключилось. Меня в течение пятнадцати лет после его смерти звали в политику, но я держалась, сомневалась, что с мафией покончено навсегда». Эти слова Риты Борселино меня, признаться, удивили: «А что, разве сейчас не так?» – «Вы знаете, когда я увидела арестованного Провенцано, вдруг поняла, что мафия по-прежнему существует. Пусть не в тех масштабах, но существует». Я требовал конкретных примеров, и Рита Борселино и Леолука Орландо в один голос воскликнули: «А ветряки электростанций? Посмотрите, ими же вся долина усеяна. Хоть один работает, хоть один вырабатывает энергию? Это очередной мафиозный проект по отмывке денег, причем на это раз еще и за счет средств Евросоюза».
Так я и думал, все осталось прежним, только технология позволила выйти на новый коррупционный уровень. Нашу неспешную, но эмоциональную беседу прервал выпуск новостей. Как по заказу, министр внутренних дел Италии отчитывался о проделанной антимафиозной работе за последние три года. Стальной голос Роберто Марони звучал как назидание всем сомневающимся. Казалось, что его речь интересна только мне, мои собеседники министра даже не слушали. «Итальянская полиция арестовывает в среднем по одному мафиози каждый день и по одному боссу в месяц, – отчитывался Марони. – За период с мая 2008 по июль 2010 года в тюрьму отправлено свыше шести тысяч мафиози. У крупных кланов конфисковано имущество на пятнадцать миллиардов евро, тысяча семьсот мафиозных домов и квартир продано с аукциона». «Послушали? Записали? – Рита Борселино засмеялась. – А вы не верите. Но все-таки ситуация уже не такая, как раньше. Ой, кстати, Леолука, у тебя нет адреса этого магазина, ну, как его, который не платит мафии? Есть? Прекрасно, запиши мне его. Ну вот, можете сходить сюда, вам должно понравиться». Я попрощался с гостеприимными хозяевами, обратив внимание на шестерых мотоциклистов. Четверо приписаны Рите Борселино, еще два – Леолуко Орландо, к тому же у каждого из них – по бронированному автомобилю. Ну, это чтобы помнили, где находятся. Я же взял небронированное такси и отправился по выданному только что адресу.
Перед входом я увидел крупную вывеску NO PIZZO. К пицце, как выяснилось, это не имело никакого отношения. Миловидная хозяйка Валерия рассказала мне, что смысл этой надписи в том, что ее магазин не платит мафии. Кроме того, все, что продается в магазине, поставляется производителями, которые тоже не платят мафии. Мне стало даже интересно разглядывать все эти милые сердцу безделушки, фигурки Этны, банки с паштетами и конфитюрами. Я спросил у Валерии, хозяйки лавки: «Неужели когда вы только объявили о своей инициативе, к вам никто не пришел с интеллигентной просьбой делиться, помахивая при этом пистолетом?» – «Конечно, было страшно. И знаете, кто нас спас? Журналисты, причем со всего мира, они и стали нашим, если хотите, мечом». – Я внутренне порадовался и за коллег по цеху, и за счастливую продавщицу.
Правда, общаясь с Валерией уже почти час, я обратил внимание, что в ее идеологически правильную лавку никто не заходит. «Ну, конечно, специально к нам идти никто не будет. Лучше делать покупки у дома, чем тащиться через весь город только ради того, чтобы купить антимафиозные товары». Так все-таки политика или только здоровая конкуренция? Ведь существуют теперь целые кооперативы, созданные на землях, конфискованных у мафии. Непосредственно эти земли были отняты у того же Тото Риина и переданы в управление молодым людям, которые возделывают сицилийское антимафиозное вино.
Я вдруг понял самое главное: за последние двадцать лет на Сицилии научились не только говорить про мафию, ей научились не подчиняться. И главное, что итальянская полиция, разбуженная итальянским народом, больше не дремлет. К тому же в данном случае она действительно на службе у населения, как бы ни высокопарно это ни звучало. Главную-то работу сделала не она, а именно эти самые «сицилиано веро», настоящие простые сицилийцы, которые не захотели жить с мафиози в одном доме.
Я ехал по идеальному шоссе в аэропорт Фальконе-Борселино. Позади остались две монументальных стрелы памятника погибшим судьям. Чтобы сицилийцы всегда помнили о настоящих борцах с мафией, монумент решили сделать парным, по обеим сторонам дороги. В вечернем небе Палермо, подсвеченный синим и красным светом, памятник, единственный освещенный объект на шоссе, выполнял уже даже не просветительскую миссию, а идеологическую. Я отчетливо осознал, что все мои сомнения, ехать ли на Сицилию в поисках настоящего итальянца, были напрасными. «Сицилиано веро» оказался не Чичча Кучча, Тото Риина или Бернардо Провенцано. Настоящие сицилийцы – это и два погибших судьи, и очаровательная владелица лавки, и старики в деревне Годрано, и женщины, вывесившие белые простыни, и бесстрашная Рита Борселино. Настоящие сицилийцы – это те, кто очень любит свою страну, кто смог выжить под гнетом мафии, тот, кто гордится своим островным происхождением, но чувствует себя при этом настоящим итальянцем. Я гордился сделанным открытием. И тут вспомнил, что уже неделю не звонил в музей завода «Фиат». Как там мой «124-й», о котором я забыл, путешествуя по Сицилии? Не может быть, чтобы о нем забыли его владелец или директор музея. Я набрал номер, который уже помнил наизусть. И снова, как и неделю назад, на том конце провода никто не брал трубку. «Не хотите – как хотите. Найдете меня сами, когда приспичит». Я возвращался на материк, в Неаполь, и я очень хотел есть.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 41
