Побратимы восхищались новыми шлемами, кольчугами и мечами, меняли кольчужные рубашки, подбирая себе по размеру, и тут подошел Сигват, сжимая в руках кожаный мешок. Все воззрились на него. Оба ворона сидели у Сигвата на плечах, и многие принялись коситься и сплевывать, ибо так пристало ходить колдуну.
— Я нашел это среди добычи, Торговец, — сказал Сигват, не обращая внимания на косые взгляды, и протянул мне свернутый пергамент. — На латыни вроде как. Что там сказано?
Я не разобрал, зато смог брат Иоанн, поскольку написано было по-гречески. Священник читал и все сильнее хмурил брови.
— Это послание Хониата к архиепископу Ларнаки Гонорию. Тут говорится, что податели сего послания действуют от имени Старкада, который уполномочен Хониатом и вправе требовать любой помощи… и так далее. Кажется, они должны что-то забрать и отвезти Хониату.
— А что именно, не сказано? — спросил я. Побратимы подсели ближе, настороженно прислушиваясь.
Брат Иоанн проглядел пергамент до конца, покачал головой и пожал плечами:
— Нет, ни слова. Но явно что-то дорогое, раз Хониат отдал ему меч.
Да, монах прав — Старкад украл рунный меч для этого грека, а затем получил его обратно в качестве платы за услугу. Если ему заплатили столь щедро, значит, услуга была велика.
— Что же такого особенного в этом мече? — требовательно спросил Радослав и яростно зачесался.
Побратимы пожали плечами, поглядывая на меня, а я улыбнулся верзиле-славянину — и открыл ему правду, внимательно за ним наблюдая. Его глаза сделались круглыми, как плошки, он облизал внезапно пересохшие губы, смерил меня пристальным взглядом.
— Так вот почему они от нас удирали, — сказал Радослав небрежно. Правда, истинные его чувства выдавал лихорадочный блеск в глазах. — А почему Старкад не с ними?
Хороший вопрос.
Потому что он на другом корабле и по-прежнему ищет Мартина. По мне, он послал своих людей вперед, вооруженных и на все готовых, якобы на поиски по воле Хониата. Однако спорю на что угодно — самому Старкаду на эти поиски плевать, и он не желал тратить время на возвращение морем в Великий Город. Он отслужил за плату, но ему требовался Мартин-монах — нет, даже не святоша. Он хотел отыскать это треклятое Священное Копье и вернуться с ним домой. Он уплыл к Серкланду, ведомый рунами, как и мы сами.
Достаточно было просто упомянуть имя монаха, чтобы все стало понятно.
Квасир многозначительно сплюнул.
— Какая от нас угроза людям Старкада, если они были вооружены всем этим? — проворчал он. — Локи сыграл с ними злую шутку, когда увел от нас, прямо в зубы волкам.
Хитрость Локи принесла нам богатую добычу. Финн просиял, когда я произнес эти слова, его борода вся была в бараньем жире.
— Верно, Торговец, и мы немало за нее выручим.
— Ага, — согласился Радослав, проводя по голой голове лезвием кинжала. Руны на его лбу сошлись воедино, когда он сдвинул брови. — Северные мечи высоко ценятся в Серкланде — а волнистые особенно.
Финн нахмурился.
— Я не продам Годи.
— Чего? — переспросил Радослав. — Еще один чудесный меч с именем, как Рунный Змей?
Финн ухмыльнулся и объяснил насчет змеиного узла рун, а потом прибавил:
— А мой клинок зовется Годи.
— В честь меня, без сомнения, — сухо заметил брат Иоанн.
— Почти, — согласился Финн. — Раз уж мне приходится убивать все больше служителей Христа, это имя для клинка самое подходящее. Ведь последнее, что они видят, прежде чем умереть, — жреца.
— Кстати, — вставил я, когда смех поутих, — важно и кое-что еще.
Финн озадаченно уставился на меня, другие тоже заинтересовались.
— В послании сказано, что нужно что-то забрать в Ларнаке. А где эта Ларнака?
— На Кипре, — откликнулся Радослав. — Орм прав. За чем бы они ни плыли для Хониата, это точно гораздо дороже, чем наша добыча.
— Золото, может быть, — предположил я. — Жемчуг, серебро… Кто знает? Хониат ведь богатый человек.
— Золото, — зачарованно повторил Финн.
— Ж-жемч-чуг, — просипел Арнор с его рассеченным носом. Он злился потому, что обычно нос рассекали надвое пойманному вору. Кому приятно носить такую отметину? Впрочем, он забыл обо всем, услыхав о новой добыче.
— А что Старкад? — прорычал Финн и словно громко испортил воздух на похоронах. Все устыдились, замолчали и принялись прикидывать, чем обернется промедление в походе за кипрским золотом и жемчугом и как не позволить Старкаду похитить другое сокровище.
Тогда я открыл им, о чем думаю; Эйнар мной бы гордился.
— Охота лучше погони. Чем гоняться за Старкадом по всем морям, пусть Старкад сам придет к нам. Это сокровище Хониата, быть может, для Старкада вполне стоит рунного меча. Второго господина он не подведет ни за что. У нас письмо для архиепископа, который никогда не видел ни Старкада, ни его людей. В лучшем случае ему, возможно, сказали, что должны приплыть северяне.
— А мы и есть северяне, — усмехнулся Радослав.
— Вот именно, — ответил я, возвращая Финну его ухмылку.
— Умен ты, парень, — прорычал тот. — Ну, где на этой Радославовой карте Кипр?
4
«Волчок», как я уже упоминал, не был ни ловким драккаром, ни даже хавскипом. Он переваливался по волнам, вместо того чтобы их рассекать, кидался на них, точно медведь. И становилось понятно, почему народы Срединного моря говорят о корабле «она» — плыть на кнорре все равно что уламывать женщину, брать лаской, а не таской, покуда она не смилостивится.
Финн насмешливо сплюнул, когда я это сказал, — мол, люди разумные так обхаживают быков, жеребцов и боровов, а вообще корабль — это корабль и не жди добра, коли все примутся обряжать корабли в юбки. Если уж на то пошло, женщина в море бесполезна. Короче, подытожил он, не зря в нашем северном языке корабль — «оно», не женщина и не мужчина.
Сигват согласился со мной.
— Сам посуди, — прибавил он, — на корабль вечно тратишься, как и на женщину. А вокруг постоянно болтается толпа мужиков. И верх корабль выставляет, а низ прячет тоже по-женски.
— Нужна сноровка, чтобы справиться с обоими, и с кораблем, и с бабой, — хохотнул Квасир.
Остальные поддержали, принялись подбирать новые сравнения и попутно проклинать наше средство передвижения. Под парусом кнорр — отличный корабль, но когда ветер стих, приходится спускать парус и просто ждать, катаясь на волнах, пока снова не задует — либо плыть, куда несет течение.
У Гизура было собственное мнение о корабле Радослава.
— За оснасткой надо бы приглядеть, кое-чего подтянуть да подправить, — пробурчал он. — Веревки укоротить, клинья подбить, крепеж наладить. — Он вскинул руку, словно показывая мне драгоценный камень, хотя его лицо кривилось от отвращения. На раскрытой ладони у него лежала горстка чего-то вроде овсянки. — Только погляди на это, Орм! Только погляди!
