— Я знаю, — сказал Дэвид.
Я подумала, что надо бы подробнее расспросить о его детстве, но сейчас мне не хотелось разговоров. Этого мне хватало и с отцом… Я снова нашла губы Дэвида. И подумала, что таких нет ни у кого.
Мне показалось, что времени прошло совсем немного, мне не хватило его, чтобы насытиться этой любовью, которая по-настоящему была первой. Но за окном уже стало светло, когда мы, наконец, устали и решили вздремнуть. Впервые я уснула на чьем-то плече и не почувствовала никакого неудобства, хотя раньше мне казалось, что это выдумки литераторов, так ведь и шею можно свернуть! Но с Дэвидом было удобно все.
И, проснувшись, я тоже не испытала неловкости. Я только успела посмотреть на него, спящего, и он тут же открыл глаза и улыбнулся. У меня дух захватило от этой улыбки! И подумалось: «Как же это случилось, что такой красивый парень заметил такую уродину, как я?»
И тут снова, как всегда некстати, влез Том Брэдли, заверявший, что научит меня видеть себя. Я подавила вздох, чтобы Дэвид не подумал, будто я сожалею о чем-то. Нет, я только решила, что, видимо, отныне мне придется смириться с присутствием Тома. Таким, незримым, он все-таки раздражал меня меньше.
— Лучшее утро в моей жизни, — сказал Дэвид негромко. — Обычно я просыпаюсь со стоном: ну вот, опять! Я — типичная сова, так что и не думай будить меня рано.
— Ты уже проснулся.
— Я имею в виду, завтра. И послезавтра. И всю оставшуюся жизнь.
Я закрыла глаза. Мне показалось, что я все еще сплю. Разве могло быть правдой то, что отныне, открывая по утрам глаза, я всегда буду видеть это необыкновенное лицо? Хотя, собственно говоря, Дэвид предлагал мне то же самое, что и Том днем раньше… Почему-то всем хотелось немедленно прибрать меня к рукам, точно без отца я выглядела откровенно сиротливо.
В его голосе прозвучала тревога:
— Тебе такая перспектива не нравится?
Быстро открыв глаза, я воскликнула, забыв, что Крис еще может спать:
— Что ты, Дэвид! Ничего и лучше быть не может.
— А если еще и маленькая чашечка кофе? — спросил он насмешливо.
— Это уже неправдоподобно! Ты сваришь мне кофе? Дэвид, ты меня пугаешь!
Он тихонько рассмеялся:
— Я боюсь попросить об этом тебя. Вдруг ты сделаешь какую-нибудь бурду?
И он был прав: варить кофе я никогда не умела. Отец пытался меня научить, но, поскольку у него это получалось превосходно, я не чувствовала особой необходимости обучаться.
У Дэвида кофе тоже вышел замечательным. Когда я выбралась из душа, домик уже был полон густым ароматом, и мой нос заработал, как у ищейки.
— Сюда! — крикнул показавшийся из кухни Крис. — А то я сам все выпью.
Дэвид встретил меня стоя, лицо у него так и сияло. Мне трудно было поверить, что это мое присутствие делало его настолько счастливым. Но я старалась убедить себя, что нахожусь во власти глупого стереотипа, думая, будто красивый мужчина способен влюбиться только в красивую женщину. В моем случае дело тоже было не в красоте. Если б Дэвид был таким же дураком, как бедняга Том, я вряд ли попала бы во власть его очарования. Будь у него хоть самая ослепительная улыбка на свете…
— Ну, как тебе? — спросил он нетерпеливо, когда я попробовала его кофе.
— Чудно! — простонала я. — Лучше и быть не может.
— Как и все этим утром…
— Ох-хо-хо! — ехидно пропел Крис. — Какие нежности! Меня сейчас стошнит.
Дэвид вопросительно взглянул на меня:
— Выгнать это помело, чтоб не болтало?
— Этого милого ребеночка? Ну что ты, пускай забавляется.
Крис так и взвился:
— Это кто тут ребеночек?!
— Тот, кто еще не дорос, чтобы понять взрослых, — произнесла я противным, наставительным тоном. Но не выдержала и рассмеялась: — Ладно, Крис, не обижайся! Меня бы тоже стошнило, если б при мне любезничали, как мы с Дэвидом. Но когда это происходит с тобой, все воспринимаешь иначе, понимаешь?
Но он вдруг помрачнел:
— Не понимаю. И никогда не пойму, ты же видишь! Думаешь, найдется девчонка, которая захочет со мной…
— Думаю, найдется, — ответила я спокойно. — Потому что, когда находится парень, с которым интересно и легко, девушки чаще всего принимают все в нем. Есть, конечно, исключения, всякие стервочки, но ты же умный мальчишка, ты на таких не будешь западать.
Он покосился на брата:
— У Дэвида была одна стервочка.
В груди у меня больно кольнуло: я так и знала. Что-нибудь должно было обнаружиться…
— Я и не сомневалась, — ответила я вслух. — Он же взрослый человек. И уже научился варить кофе. Спасибо, Дэвид! А теперь мне пора.
Дэвид вскочил:
— Сейчас я переоденусь.
— Не надо, — остановила я. — Мне нужно поскорее оказаться дома. Мы потом… созвонимся, ладно?
Но он вышел из кухни следом за мной.
— Эшли, ты же не можешь обижаться за то, что было еще до тебя.
Я обернулась уже в дверях:
— Нет, конечно! А кто сказал, что я обижаюсь? Дэвид, мне просто пора идти.
— Это закончилось еще в прошлом году.
— Жаль. Жаль, что тебе пришлось пережить такое.
— А мне ничуть не жаль. Ничего серьезного и не было. Ничего, о чем можно пожалеть. Видишь ли, она была… не тем человеком.
Я холодно заметила:
— Так всегда говорят, когда расстаются. Если у нас с тобой ничего не выйдет, ты тоже скажешь потом, что я была не тем человеком.
У него резко сузились глаза:
— Я никогда не скажу этого!
— Я этого не узнаю.
Он не выбежал за мной следом, а я не оглянулась, хотя мне очень хотелось. Не поднимая головы, потому что мне ни с кем не хотелось ни здороваться, ни тем более вступать в разговор, я быстро шла, занимая себя счетом шагов и не пытаясь разобраться в том, почему же все-таки ухожу. Ревность к прошлому? Неуверенность в его искренности? Боязнь чего-то более прочного, чем связь на одну ночь? Если бы Крис не сболтнул про ту девушку, чем обернулось бы это солнечное утро?
Я представила, что все могло сложиться иначе: мы допили бы кофе и вышли из дома вместе, чтобы сходить за моими вещами. И я поселилась бы у братьев, по крайней мере, до тех пор, пока наш дом не был бы продан. Дэвид продал бы его, и тогда мы решили бы, что делать дальше. Может, я и согласилась бы остаться в этом городке, скрывающем, как оказалось, такие чудесные тайны, как Дэвид. Я узнала эту тайну.
7
Еще завидев издали свой большой дом, я подумала, что ненавижу его. Я ни за что не хотела оставаться в нем даже на день. Отца здесь не было, значит, и ничего хорошего не было, а была только Джун, которую я уже видеть не могла. И она меня наверняка тоже.
