— Я уже закончила, — торопливо ответила она, указывая на телефон. — Ее не оказалось дома.
На Коннере были тренировочные штаны цвета вороненой стали. Такой же курткой он протер лицо и бросил ее на стол. Волосы его слиплись, а голый торс блестел от пота, как будто он пробежал не одну милю.
Но ведь он, кажется, сказал, что собирается сделать пару деловых звонков? Очевидно, это был лишь предлог, чтобы сбежать от Марлин. Он выскользнул из дома через заднюю дверь и бегал до изнеможения. Эта мысль, как ни странно, подбодрила Хилари. Едва ли мужчина согласится жениться на женщине, от которой его тянет сбежать куда глаза глядят.
— Вы звонили сестре? — Открыв холодильник, он достал бутылку минеральной воды и вскрыл ее одним умелым движением.
— Да, — ответила Хилари, следя, как ходят мускулы на его загорелой, покрытой темными волосами груди. Как он ухитряется выглядеть одновременно усталым и невероятно сексуальным? Сама она, когда потеет, выглядит просто… потной. — Хотела узнать, все ли у нее в порядке. Но ее нет дома — занятия, а потом вечеринка, и…
Хилари запнулась и умолкла. Зачем она все это рассказывает? Ему же наплевать на Терри. Просто спросил из вежливости… Что ж, полуодетым выглядит он чертовски мужественно — в одних штанах, свободных, но сшитых из такой мягкой ткани, что они облегают его, словно вторая кожа! А чего стоят обнаженная грудь и широкие плечи! Он наклонился, чтобы бросить бутылку в мусорное ведро, и на спине заиграли мощные мышцы. А штаны… ах, проклятые штаны, словно созданные для того, чтобы подчеркнуть чувственные линии мускулистых ягодиц!
Хилари отчаянно заморгала и отвела взгляд, сама себе удивляясь. Что на нее нашло? Разве похожа она на женщину, способную приходить в восторг при виде поджарого мужского зада?
— Что ж, если Терри так занята, очевидно, у нее все в порядке. — Коннер обернулся и послал собеседнице свою сияющую улыбку с ямочками на щеках.
Хилари кивнула.
— Похоже, и вправду так. — Она не понимала, почему не может взять себя в руки. Можно подумать, ей никогда раньше не случалось видеть полуголых мужчин! Где же ее знаменитый иммунитет к мужскому обаянию?
Увы, он рассыпался в прах от одного взгляда Коннера Сент-Джорджа.
— Хотите пить? — спросил он.
Девушка покачала головой, и Коннер с элегантной небрежностью уселся на соседний стул. Откинувшись на спинку, он подтянул штаны, отчего его мускулистые бедра обрисовались еще четче, вытянул ноги и засунул руки в карманы.
Коннер сидел так близко, что Хилари ощущала его мужской запах — чистый и здоровый, словно ручей или дождь за окном. Легкие ее не могли насытиться этим запахом, и она с ужасом заметила, что начала вдыхать воздух часто и глубоко.
Черт побери! Хилари с усилием отвела взгляд и принялась чертить закорючки на лежащем перед ней обрывке бумаги. Что с ней такое?
Может быть, думала она в отчаянной попытке вернуться к здравому смыслу, может быть, чувства ее так обострились из-за прошлой ночи, когда оба они, отделенные друг от друга лишь дверью, не могли заснуть.
Девушка украдкой бросила на него взгляд. Интересно, давно ли у него эти кошмары? Как часто это случается? И — самое главное — что же ему снится?
— Почему бы вам не пригласить ее сюда на выходные?
Несколько секунд Хилари вспоминала, о чем они говорили. Ах да, о Терри.
— Сюда? К вам?
Уголок его рта пополз вверх, и на щеке обозначилась ямочка.
— Ну да, ведь вы живете у меня.
Эта кривая усмешка была столь заразительна, что Хилари невольно улыбнулась в ответ. Сейчас он, кажется, улыбается искренне, по-доброму… Эта мысль радовала и в то же время внушала смутную тревогу.
Как бы там ни было, здорово будет увидеться с Терри! Они проведут вместе несколько дней, достаточно, чтобы развеялись последние сомнения в благополучии сестренки.
— Это очень любезно с вашей стороны, — заговорила она, стараясь не проявлять излишнего восторга, — но мне не хотелось бы злоупотреблять вашим гостеприимством. Я знаю, что у вас много работы; едва ли вам понравится, если дом наводнится женщинами.
Коннер покачал головой, устало массируя шею.
— В эти выходные меня, скорее всего, здесь не будет. Через пару часов я улетаю в Даллас. Когда вернусь, не знаю. Может быть, задержусь на неделю.
Хилари была удивлена и разочарована, хоть и не вполне понимала почему. Может быть, оттого, что Марлин от этой новости впадет в уныние и придется ее утешать?
— Зачем? Что у вас за дела в Далласе?
— Не в Далласе, а рядом. Там продается ранчо, которое можно превратить в турбазу. Выгодное дело. На этом можно заработать больше денег, чем на Драконовом Ручье.
Хилари нахмурилась, удивленная его небрежным тоном.
— Так вы бросаете борьбу за Драконов Ручей? — Она не могла в это поверить. Ведь Коннер буквально умирал от желания выкупить Ручей! Хилари чувствовала это всякий раз, когда он заговаривал о своих планах. Эта жгучая жажда новых приобретений была ей хорошо знакома по опыту общения с отцом. — И вместо этого собираетесь купить ранчо в Далласе?
Коннер лукаво улыбнулся, вздернув брови.
— Никогда!
— Но… — Должно быть, от недосыпа мозги у Хилари работали хуже обычного: она ничего не могла понять.
— Хочу, чтобы нынешние владельцы Ручья решили, что я выхожу из игры.
— А-а. — Плечи Хилари поникли. За годы, проведенные с отцом, она изучила и эту сторону деловой жизни. Бизнес и обман всегда идут рука об руку. — Значит, все это — чистый спектакль? Поездка в Даллас, осмотр ранчо…
— Там посмотрим, — равнодушно ответил Коннер. — Но, в общем, вы правы. Все это спектакль. Как в танце, знаете — шаг влево, шаг вправо…
— Поворот и возвращение на исходную позицию?
— Вроде того, — улыбнулся он.
— И вам это нравится.
Хилари не спрашивала, а утверждала. Ее отец считал так же. Выгодные сделки, хитрости, обман, манипуляция людьми — вот что занимало все его мысли.
— Понравится, если выиграю! — Коннер больше не улыбался. Очевидно, для него это было очень серьезно. — В наших танцах важно быть ведущим. Совсем не так весело, если тебя ведет кто-то другой.
— А что, если они на это не клюнут?
— Тогда придумаем что-нибудь другое. — В голосе его звучала железная решимость, и на миг Хилари стало жаль нынешних владельцев Драконова Ручья. — Мне нужен этот туркомплекс, и я его получу. Драконов Ручей — любимое детище моего отца. Он был краеугольным камнем нашей компании.
— Зачем же вы его продали?
— Не мы, — резко отозвался Коннер и, поднявшись с места, принялся беспокойно расхаживать по кухне. — Мой дядя. Отец тяжело заболел, когда я еще учился в школе. В то время я, конечно, еще не мог управлять компанией. Казалось вполне логичным, что, пока я не вырасту или пока не поправится отец, бразды правления должен взять на себя дядя. — Он схватил со стола тренировочную куртку и смял ее в руках. — Единственное, чего мы не учли, — что дядя был художником, а не бизнесменом!
