Книга Поцелуй, обещающий рай - Дженнифер Хейворд

Фрэнки провела уик-энд, переставляя на террасе горшки с цветами. Она старалась не думать о поцелуях в машине. Она почти убедила себя, что прием в доме Леонида Аристова – ее фантазия. Однако доставленные в десять часов утра в понедельник две дюжины белых роз с карточкой от Виктора Каминского доказывали, что все это произошло на самом деле.

Похоже, Каминский не предполагал, что она может отказать. «Позвольте показать сокровищу другие сокровища. В пятницу вечером? Виктор», – написал он.

Фрэнки нахмурилась. Она же сказала, что ее расписание не оставляет времени для отдыха. И она в самом деле была очень занята. На столе скопилась гора бумаг. На шесть месяцев о личной жизни придется забыть.

Ноздри щекотал божественный аромат роз. Фрэнки вздохнула. Она была готова умереть, лишь бы получить розы от мужчины, который ей нравится. Но нет, их прислал Виктор. А целовалась она с боссом.

Ведь она доказала, что является незаменимой помощницей – и на тебе. Наверное, в тот момент в голове что-то замкнуло.

Фрэнки, нахмурившись, смотрела на свои любимые цветы. Харрисон Грант, строгий, иногда пугающий, потрясающе красивый босс, находит ее привлекательной. Но это не важно. Его поцелуи ничего не значили. Вот только для Фрэнки они стали невероятным чувственным опытом. Такого в ее жизни еще не было. Испытывать притяжение к человеку, с которым ты работаешь бок о бок, – это одно, и совсем другое – уступить этому притяжению.

Поступило электронное письмо. Пришел отчет, который она запрашивала в отделе маркетинга. Отлично! Это отвлечет ее от Харрисона Гранта.

Босс появился в офисе после обеда. Харрисон выглядел так, как должен выглядеть магнат: светло-серый костюм и белоснежная рубашка, оттеняющая загар, который он приобрел, плавая на яхте с деловым партнером.

Харрисон многозначительно взглянул на цветы:

– Виктор? – Фрэнки кивнула. Он покачал головой. – Лучше отшить его.

– Я знаю. Не хочется говорить ему это в лицо.

– Да ладно, Франческа. Ловко отшивать поклонника в Нью-Йорке должна уметь каждая молодая женщина.

Она положила карандаш.

– Вряд ли тебя когда-нибудь отшивали. Не думаю, что это приятно.

– Приятно целоваться в лифте.

Фрэнки растерялась, а Харрисон схватил карточку, прикрепленную к цветам, и прочитал ее, вернее, попытался прочитать. Она протянула руку:

– Верни.

– Виктор пишет по-русски. Что он хочет?

Щеки женщины залила краска.

– Это личное послание.

– Моя принципиальная Франческа, – с иронией протянул Харрисон, – ничего другого я от тебя и не ожидал. Хочешь, я сам с ним поговорю?

– Ни в коем случае. Мне это по плечу.

– Ладно. Мне нужно сделать пару звонков, а затем мы приступим к плану для Леонида.

– Я его уже набросала. – Фрэнки взглянула на часы. – Почти пять. Заказать ужин?

Харрисон нахмурился:

– Я проторчал в помещении все утро, а погода стоит отличная. Давай поработаем у меня на террасе, и моя экономка приготовит нам ужин.

Фрэнки не была уверена, что это разумная мысль, но возражать не стала.

– Звучит неплохо, – согласилась она. – Я тоже не прочь выбраться из офиса.

Харрисон сделал важные звонки, они взяли необходимые документы и в его роскошном «ягуаре» отправились в пентхаус на западе Центрального парка. В этом районе жили богатые и знаменитые.

Пентхаус Харрисона напоминал его кабинет – такой же стерильный и необжитой. Фрэнки сбросила туфли и принялась рассматривать картины, висевшие на стенах. Их было немного по сравнению с коллекцией Леонида, но она не сомневалась, что все они стоят баснословных денег. Возле полотна Шагала, выполненного в тех же насыщенных голубых тонах, что и картина, купленная им за четыре миллиона фунтов, Фрэнки задержалась.

– Теперь у нее появится компания, – услышала она позади себя голос Харрисона и от неожиданности подпрыгнула: он подошел неслышно, как кошка. – Расслабься, – протянул он, явно забавляясь. – Я не Виктор Каминский.

Нет. Харрисон Грант гораздо опаснее. Особенно когда так улыбается. Словно солнце выглянуло из-за туч.

Фрэнки перевела взгляд на картину, чтобы ее пульс успокоился. На букете из ярких цветов сидели птица и женщина. Букет плыл по реке, обсаженной пальмами. Мотив перекликался с картиной, купленной в Лондоне. Однако понять смысл, который вложил в картину художник, было не так-то просто.

– Какая фантазия, – пробормотала Фрэнки. – Сочетание несочетаемого. Словно он подсмотрел это в какой-то другой вселенной.

Харрисон кивнул:

– Вполне возможно. На Шагала влияли многие направления в искусстве – сюрреализм, кубизм, супрематизм, – но он создал свою реальность, в которой совместились внешний и его внутренний мир. Он воплощал в картинах свои мечты. Цвета просто потрясающие.

Фрэнки была с ним согласна.

– Эта картина – одна из твоих любимых?

– Возможно, даже самая любимая. – В его глазах вспыхнули янтарные искорки, придавшие ему особое очарование и немного смягчившие выражение лица. – Некоторые из его поздних работ производят гнетущее впечатление. Они говорят о личных трагедиях, которые пережил Шагал.

– Я хотела бы на них взглянуть. Уверена, они тоже потрясающие.

– Да, они не могут оставить равнодушным.

Фрэнки очаровала открывшаяся ей грань характера Харрисона. Он говорил о Шагале с чувством, которое до этого было скрыто.

– Ты удивлена? – Его губы изогнулись. – Монстру не чужды чувства, Франческа. Если он хочет их выпустить.

Как той ночью в машине… Тогда он отбросил свой железный контроль и зацеловал ее до беспамятства.

– Почему бы ему не позволить себе чувствовать всегда?

Он пожал плечами:

– Таков удел монстра.

Фрэнки промолчала. Если Харрисон захочет добавить к этому что-нибудь еще, он это сделает. Сам.

– Начнем? – предложила она.

Он кивнул:

– Элиза готовит паэлью с креветками и лобстерами. Не хочешь сначала выпить?

– Не откажусь от минеральной воды. – Сегодня вечером она не позволит себе переступить черту.

Терраса в форме пятиугольника, откуда открывалась панорама Нью-Йорка, включая Центральный парк, была отличным местом для работы. Фрэнки включила ноутбук и залюбовалась видом.