Губы Джеррета дрогнули в насмешливой улыбке.
— Мне почему-то кажется, что вы не настолько рассержены, как стараетесь выглядеть. Я чувствую, что вам понравился поцелуй, и что вы были бы не прочь продолжить, если бы не ваши понятия о благопристойности. Я не представлял, что вы такая скромница.
— Вы много чего не представляете обо мне. — Ее зеленые глаза сверкали злобой. Яростным жестом она отбросила с лица волосы.
— Будет интересно узнать.
— Вот этого вам никогда не удастся, — выкрикнула Сара. — Как только вопрос с коттеджем будет решен, вы меня больше никогда не увидите.
— То есть вы признаете, что коттедж «Жимолость» принадлежит мне? — Усмешка была по-прежнему на его лице, зля ее и вызывая желание ударить его.
— Я ничего не признаю, — отрезала она.
Как он мог оставаться таким спокойным и невозмутимым? Сара бросила на него последний яростный взгляд перед тем, как стремительно подойти к двери и распахнуть ее.
— Спокойной ночи, мистер Брент.
— Наступит день, когда вы назовете меня Джерретом.
— Никогда! — крикнула она. — Я ненавижу вас, вы еще не поняли это? Вы проклятие для меня, и чем меньше я вижу вас, тем лучше. В дальнейшем я буду общаться с вами через поверенного.
— Вы хотите распроститься со мной? — Он неожиданно нахмурился, его глаза потемнели.
— Конечно. — Сара высоко подняла голову, ее глаза сверкали. — Это самое лучшее. Я не люблю, когда меня лапают незнакомые люди. У нас деловые отношения, которые возникли по не зависящим от меня обстоятельствам, и ничего больше. И я… я возмущена вашими попытками вести себя подобным образом.
— А мне казалось, что я заметил некоторое ответное чувство. — Он внимательно и немного грустно смотрел на нее. Возмутительная улыбка исчезла с его лица. — Мне кажется, вы испугались глубины своих чувств. Именно поэтому вы сейчас убегаете.
— Я не убегаю. — Она даже топнула ногой. — Уже поздно, половина первого, я хочу спать, я устала…
Но он не ошибался, будь он проклят! Он был слишком проницательным. Сжав кулаки, она стояла в дверях, бросая на него взгляды бессильной ярости.
— Когда вы вернетесь в коттедж, то обнаружите, что не способны уснуть. Ваш мозг будет слишком возбужден, перебирая снова и снова события этого дня. Ведь так?
— Откуда я могу знать?
— Это обычное явление, когда кто-нибудь сильно расстроен или возбужден, а с вами, похоже, произошло и то, и другое.
— Я не расстроена! — выкрикнула она.
— Тогда возбуждена?
— Разозлена, — бросила она, — взбешена! Какого черта вы все время улыбаетесь? Я что, очень смешна?
— Не смешна, а прекрасна, и особенно когда вы смотрите как разъяренная тигрица.
— Вы лицемерный ублюдок…
— Сара! — Он решительно прервал ее. — Дамы так не выражаются.
— Да разве я могу оставаться дамой в такие моменты? — воскликнула она. — Я не люблю, когда со мной так обращаются, и я…
Он снова остановил ее.
— Позвольте спросить, как обращаются? — Его тон стал неожиданно жестким.
— Как с собственностью, — гневно произнесла она. — Только из-за того, что вы напоили и накормили меня, вы считаете, что имеете право заниматься со мной любовью. Все мужчины одинаковы! Эгоистичны и самоуверенны и думаете только о себе.
При этих резких словах его лоб пересекла морщина.
— Возможно, я самоуверен, — заявил он. — Я признаю это, но эгоистичным меня назвать нельзя. Вы злитесь на саму себя, дорогая Сара. Вам не нравится, что ваше тело тянется к моему против вашей воли. Вы любите владеть собой и вам, видимо, всегда удавалось это, особенно когда дело касалось этого вашего приятеля. — Он вызывающе посмотрел на нее. — Но я другой, и вас возмущает то, что между нами родилось чувство, которое могло бы, если бы вы позволили, перерасти во что-то большее.
— Думаю, что вы торопитесь с выводами. Мне кажется, что вы видите то, что хотите видеть.
Но она-то знала, что лгала. Ее сердце отчаянно колотилось, и она понимала, что если сейчас не воспользуется возможностью и не уйдет, то почти наверняка останется на ночь.
— Если вы настаиваете на возвращении в коттедж, позвольте хотя бы проводить вас.
— Не нужно, — уже безнадежно произнесла она, зная, что он поступит по-своему. — Со мной все будет в порядке.
— Но я не смогу уснуть, беспокоясь о вас.
Что это? Опять насмешка?
— Со мной ничего не случится.
— Скорее всего, нет, — согласился он. — Но лучше подстраховаться, чем потом жалеть, не правда ли?
— Когда я только избавлюсь от вас? — в сердцах спросила она.
— Ваша бабушка захотела бы, чтобы я присмотрел за вами.
Ярко светила луна, и Сара могла отчетливо видеть его лицо. Оно имело голубоватый оттенок и само светилось от лунного света. Когда она искоса взглянула на него, то заметила неизменную улыбку. Она как будто специально была предназначена для того, чтобы раздражать ее.
— Может быть, — ответила Сара. — Но она, несомненно, не захотела бы, чтобы вы были таким настырным. — Она ускорила шаг, но он, не отставая, держался сбоку от нее. Она пошла еще быстрее, он сделал то же.
— Мы соревнуемся? — Вопрос был задан серьезным тоном, но она почувствовала, что он также видел комичность ситуации.
— Если бы вы поразмыслили, то поняли, что я не хочу вас видеть… Да вы и так все понимаете!
— Зато я хочу видеть вас, — прошептал он тихонько ей на ухо, и его рука схватила ее за локоть.
Сара дернулась, как если бы ее обожгло, и буквально пробежала последние ярды, отделявшие ее от коттеджа.
— Можете возвращаться, — удовлетворенно сказала она, тяжело дыша.
— Но я должен убедиться, что вы благополучно попадете в дом, — спокойно сказал он в ответ.
Ей пришлось смириться с тем, что он терпеливо ждал, пока она рылась в сумочке в поисках ключа и вставляла его в замок. Когда ей не удалось отпереть дом, он подошел к двери.
— Позвольте. — Энергичным поворотом ключа он открыл дверь.
Сара не успела остановить его, как он шагнул внутрь.
— Где тут свет?
— Нигде, — ответила она. — Обычно я ложусь спать до темноты.
— У вас нет фонаря, свечей, керосиновой лампы?
— Насколько мне известно, нет.
— Думаю, лампа должна быть. Елизавета обычно зажигала ее на окне. Может, нам повезет, и в ней есть немного керосина.
Он исчез прежде, чем она успела что-либо возразить, с такой легкостью передвигаясь по маленькой комнате, как если бы обладал ночным зрением. Сара слышала, как он где-то рылся, потом раздался торжествующий возглас. Чиркнула спичка, и она увидела слабую вспышку, сменившуюся тусклым желтым светом, когда он вошел в гостиную, держа перед собой лампу.
