ПРОЛОГ
– Я с тобой не поеду. В тишине спальни голос Джулии прозвучал неожиданно громко. Макс выпрямился и недоуменно посмотрел на нее.
– Что? Что ты этим хочешь сказать? Ты же готовилась не одну неделю. Что, черт возьми, может тебя задержать? И на сколько? Джулз, ты мне необходима. У нас масса дел.
Джулия покачала головой.
– Я не лечу в Японию. Ни сегодня, ни на следующей неделе.
В Страну восходящего солнца Макс полетит теперь без нее. За их совместную лихорадочную, бурную, похожую на ураган жизнь стрессовые ситуации повторялись сотни раз. Так жить она больше не в состоянии.
Он бросил аккуратно сложенную рубашку в чемодан и повернулся к ней, ничего не понимая.
– Ты это серьезно? Ты что, c ума сошла?
– Нет. Никогда еще не была такой серьезной. Я устала от твоих команд. Устала прыгать по приказу, когда все, что мне остается, это спросить: «А как высоко?»
– Я никогда не приказывал тебе прыгать!
– Конечно. Ты всего лишь говорил, что нужно прыгнуть, а я все для тебя организовывала: на любом языке, в любой стране, где угодно... там, куда ты решил направить свою неуемную энергию.
– Ты – мой личный помощник, и это твоя работа!
– Нет, Макс. Я твоя жена и устала от того, что ты обращаешься со мной как с любым другим служащим. Я больше не позволю тебе так ко мне относиться.
Макс пристально – и, казалось, бесконечно долго – смотрел на нее, потом запустил руки в волосы и бросил взгляд на часы.
– Ты выбрала чертовски подходящее время для выяснения супружеских отношений, – прорычал он.
– Это не выяснения, это факт, – как можно спокойнее произнесла она. – Я не еду с тобой. Больше не могу. И мне необходимо время, чтобы решить, чего я хочу.
Он с силой ударил кулаками по очередной сложенной рубашке, смяв ее.
– Черт, Джулз!
Швырнув рубашку в чемодан, Макс отошел к окну. Стукнув рукой по стеклу, он уставился в небо. Джулия чувствовала, что в его высокой, сухопарой фигуре напряжен каждый мускул.
– Ты же знаешь, что для меня значит поездка в Японию, как важна эта сделка. Почему именно сегодня ты затеяла этот разговор?
– Не знаю, – честно ответила она. – Я просто... в тупике. У меня нет никакой жизни.
– У нас есть жизнь! – заорал он, резко развернулся и, очутившись около нее, навис над ней – злой, со сжатыми кулаками. – У нас замечательная жизнь.
– Нет, у нас одна работа.
– Но мы потрясающе успешны!
– В бизнесе – да, но это не жизнь. – Она не отвела глаз от его разъяренного взгляда. На этот раз ее не запугать! Она привыкла к взрывному характеру Макса, к сценам, когда гнев захлестывал его. – Нашу домашнюю жизнь не назовешь успешной, потому что этой жизни у нас нет, Макс. Мы не виделись с твоими родными на Рождество. И на Новый год тоже работали. Господи, мы наблюдали праздничный фейерверк из окна офиса! А ты помнишь, какой сегодня день? Последний день, когда снимают украшения с елки. А у нас с тобой нет ни елки, ни украшений. И Рождества у нас не было. У всех было, но не у нас – мы с тобой работали. А я хочу еще чего-то помимо работы. Я хочу... ну, не знаю... дом, сад, где можно просто побыть среди растений, прополоть грядки, понюхать розы. Макс, мы с тобой никогда не нюхали роз. Никогда.
Макс тяжело вздохнул и снова посмотрел на часы.
– Нам пора, – сердито произнес он. – Мы опоздаем на рейс. Отдохнешь немного потом, если тебе это необходимо. Массаж, сеансы «дзэн»... и все такое. Но сейчас нам пора. Ради бога, прекрати нести эту чушь.
– Чушь? – Голос у нее дрогнул, но сама она не дрогнула. – Макс, ты же меня не слышишь. Я не хочу сидеть в саду «дзэн». Мне не нужен массаж. Я с тобой не лечу. Мне нужно время... время подумать и решить, как жить дальше. А сделать это, когда ты в четыре утра расхаживаешь туда-сюда в спальне отеля и пичкаешь меня своими наполеоновскими планами, я не могу. Не могу и не хочу.
Он опять взъерошил волосы, потом бросил ботинки поверх смятой рубашки и с треском закрыл чемодан.
– Ты рехнулась. Не знаю, какой бес в тебя вселился. У тебя что, предменструальный психоз? Но в любом случае ты не можешь вот так просто не поехать со мной – у тебя контракт.
– Контракт? – Она засмеялась. Это был странный, резкий, пронзительный смех, который тут же замер. – Тогда уволь меня. – Она отвернулась и вышла в огромную просторную гостиную, окна которой выходили на реку.
Было темно, на поверхности воды отражались огни, и Джулия смотрела на них, пока они не стали расплываться из-за выступивших на глаза слез. Она слышала, как Макс застегнул молнию на чемодане, слышала щелканье колесиков и стук каблуков по паркету.
– Я ухожу. Ты идешь?
– Нет.
– Уверена? Учти – если ты этого не сделаешь, то все кончено. Не жди, что я стану за тобой бегать и умолять.
Чтобы Макс умолял? Смех, да и только, но сердце готово было разорваться.
– Не стану, – заверила она.
– Прекрасно. Значит, мы друг друга поняли. Где мой паспорт?
– На столе вместе с билетами, – не оборачиваясь, сказала она.
Затаив дыхание, Джулия ждала. Чего ждала? Уступки? Извинения? Нет, не этого. «Я тебя люблю». Она не могла вспомнить, когда он произносил эти слова. И сейчас он их не произнес. Она слышала его шаги, стук колесиков чемодана, дребезжание ключей, шорох бумаг, когда он просматривал авиабилеты и паспорта, затем звякнула дверная ручка.
– Говорю последний раз...
– Я не лечу с тобой.
– Чудесно. Как хочешь. Повторяю, не жди, что я буду бегать за тобой и молить вернуться. Ты знаешь, где меня найти, если передумаешь.
Снова пауза, и снова она ждет, но после долгого молчания он шумно вздохнул, и... дверь захлопнулась. „
Тем не менее она ждала, ждала до тех пор, пока не загудел лифт и с тихим шумом не закрылись дверцы. Только тогда присела на край дивана, и у нее вырвался сдавленный стон.
Он ушел. Ушел и не сказал ничего, что заставило бы ее передумать. Сказал лишь, что она нарушает условия контракта. Контракт, черт побери! Вот что его волнует. А ее волнует их жизнь. Из-за того, что она отказалась ехать с ним, он растоптал их брак и говорит об этом проклятом контракте!
– Пошел ты к черту, Макс! – закричала она, но голос у нее прервался, и она заплакала. Рыдания разрывали грудь, к горлу подступила тошнота.
Джулия побежала в ванную, где ее вырвало. Это было ужасно. Дрожа, она сползла на пол и привалилась спиной к стене, поджав под себя ноги.
– Я люблю тебя, Макс, – прошептала она. – Почему ты не смог меня выслушать? Почему не захотел дать нам шанс?
