— Пап, я в бане дров добавил. Через полчаса можно идти.
Сыщик поднял голову и поглядел на входящего в беседку сына Анфисы и Дмитрия.
Про таких детей обычно говорят: «В лесу потеряется, любой встречный домой приведет». Ошибиться, не поняв, чей это сын, совершенно невозможно. Особенно, если учитывать, что мать с отцом одной породы. Коротко, почти под ноль стриженные волосы Михаила отдавали легкой рыжинкой. Глаза, как у отца и матери, спокойные, лучистые. Хороший крепкий подбородок выдает недюжинную силу воли. Лоб и чуть поджатые губы, правда, намекают на упрямство и даже упёртость. Но это в молодых парнях не плохо. Мягкость и податливость проигрывают силе воли.
Майор знал, что Михаил, отслужив в армии, поступил в технический вуз и на «ура» его закончил. Сейчас работает в фирме отчима, на подхвате у Глеба. Евгения его похваливает, говорит, что парень крепко дружит с головой.
Михаил отказался от еды, но налил себе немного сухого вина. А после, не став усаживаться за стол на лавку, выбрал стул в углу беседки и сел, широко расставив ноги и откинувшись.
Майора парню почему-то не представили. Наверное, забыли. А, может быть, Гущин уже стал восприниматься здесь привычным, почти что деревенским. Стас и Миша «познакомились», обменявшись легкими кивками головы, после чего старший сын Львова потерял интерес к новому гостю и сосредоточился на любезничающем с Яниной помощнике.
И задремавший было сыщик, тут же включил «анализатор»: взгляд Михаила, брошенный на сводную сестру и ее ухажера, Стас не смог классифицировать, как чисто братский. Майору показалось, в глазах младшего Львова застряла ревность. Определенно.
«Или неодобрение?» — поправил себя сыщик. Навряд ли отслужившему в армии деревенскому парню понравится столичный бонвиван. Михаил как будто сторожит… сестру?
Или все-таки — возлюбленную?
В сыщике взыграла профессиональная тяга к определенности любого свойства. Незаметно перебросив взгляд на Янину и Влада, майор отметил, что у последнего на скулах появились алые пятна и шея напряглась…
«О-о-о, — подумал следователь. — А ситуация-то запущенная, стародавняя. Влад знает о ревности либо неодобрении. Но впрочем, — одернул себя следователь, — я здесь не для того, чтобы в романах молодежи ковыряться».
Сыщик дотянулся до бокала, который заботливые хозяева не забывали пополнять. Отхлебнул отличного чилийского вина и через пару минут уже подтягивал игнатовцам «Вот кто-то с горочки спустился».
Расправившись еще с несколькими русскими-народными, хозяева предложили гостю отправиться с мужчинами в баню, в первый пар. Но сыщик отказался. Сказал, что баню в принципе не очень любит, предпочитает ей прохладный душ.
После чего Стас, прихватив под мышку вялую Занозу, отправился на боковую.
Уснул, едва коснулся подушки.
Ночью ему снились развеселые сенбернары, гонящие по газону ярко-синие мячи. И одинокая девушка, сидящая к нему спиной на мягкой, как будто резиновой траве.
* * *
Утром Гущин очень удивился, не обнаружив в комнате Занозу. Обычно Маргаритовна будила его рано, поскуливая, стаскивала одеяло и просилась «выйти». Утыкалась влажным носом в руку, в ногу, в щеку — куда смогла добраться.
Сегодня, оказавшись в непривычной беззаботной тишине, горожанин выдрыхся до неприличия. На часах, пришпиленных к стене, стояло почти десять.
— Мать честная! — сказал себе сыщик.
Скатился с кровати и впервые за несколько месяцев машинально не схватился за приставленную к тумбочке трость. О больном колене вспомнил, лишь доскакав до совмещенных удобств возле кухни. Обескураженно застыл. Подумал, а не вернуться ли за палкой?
Но плюнул. Колено вело себя на удивление примерно, хотя еще вчера требовало к себе внимания в виде предварительной разминки.
…Стас умылся и почистил зубы. Чуть позже плюнул и на бритье: деревня примет его и слегка небритым. Проковылял на кухню, где некоторое пытался разобраться с немаленьких размеров кофемашиной.
Но понял, что пообещав вчера хозяйке «я разберусь» — погорячился. Кофейный автомат оказался сверх-затейливой штуковиной. Скорее всего, переехавшей в гостевой домик с хозяйской кухни.
Гущин глубокомысленно поковырялся в агрегате. Потом пошарил в навесных шкафчиках, надеясь обнаружить там хотя бы растворимый кофе. Нашел хороший чай, но поступил с ним также, как с бритьем и тростью — плюнул. Изощренным кофеманом сыщик не был, мог выпить его и из бумажного стаканчика, выданного уличным аппаратом. Но утро все-таки считал испорченным без чашки кофе.
А посему, одевшись в футболку и легкие джинсы, прихватив-таки трость, майор поковылял угощаться хозяйским напитком.
Вышел на крыльцо. Поглядел на речные красоты и увидел на их фоне фигурку девушки, стоявшей у мольберта.
Вчера рассказам о семье Львовых и конкретно Янине коллега Мартынов уделил немного времени. Упомянул, что девушка — реставратор. Блеснув эрудицией перед Гущиным, конкретизировал, что старшая дочь Львовой специализируется на произведениях станковой темперной живописи, преимущественно древнерусской. Лет пять назад Янина получила приглашение от одного из итальянских музеев, имевших неплохую подборку русских икон. Под знойным итальянским солнцем Янина познакомилась с художником Игнацио, суматошно вышла замуж…
Этим летом, разведясь, вернулась к маме.
Доходчиво и коротко. Хотя за несколькими предложениями стояла — жизнь. Точнее, пятилетний ее отрезок.
Стас в нерешительности потоптался на крыльце, не зная куда стопы направить — чашку кофе у хозяйки испросить или поглядеть на работу ее дочери?… Упомянем, что не так давно Гущин с увлечением прочел книгу Люшера «Цвет вашего характера» и прошел его одноименный тест. После чего убедился — в этом нечто есть. И даже более того. В связи с чем, поглядеть на цветовую палитру Янины сыщик посчитал чрезвычайно любопытным.
Но кофе таки победило исследовательский пыл. Сползя с крыльца, майор поплелся к дому и, завернув за угол обнаружил, что госпожа хозяйка тоже-с изволят пребывать на улице. С грациозностью принюхивающейся афганской борзой, мадам депутат стояла на карачках перед клумбой с георгинами и выкорчевывала сорняки. Услышав стук трости о плитки дорожки, обернулась на звук:
— Доброе утро, — улыбнулась. — Как выспались?
— Доброе утро, выспался отлично, — информировал Гущин и сразу же покаялся хозяйке, что не сумел освоить необщительную хитрую кофемашину.
Евгения Сергеевна поднялась с колен и, снимая с рук перчатки, пригласила гостя в дом на завтрак. Неторопливо поднимаясь по крыльцу, Львова поблагодарила гостя за вчерашний вечер:
— Большое спасибо, Станислав, что вы не стали вчера никого расспрашивать о трагедии с Ларочкой. Признаться, я переживала, что мы опять начнем говорить об этом. Крутить по сто раз одно и тоже. — Депутатка закусила губу и покачала головой: — Вот странно… До вашего приезда мы четыре дня только и делали, что говорили о смерти Лары, старались понять, могли ли мы ее предотвратить. Но вы приехали и страсти — снялись. Хотя я думала, что все получится наоборот. Приехал следователь и разговоры опять пойдут по кругу, вы станете нас спрашивать.
