Дополнительно соединения из 1-й танковой группы вермахта были усилены отдельными дивизионами САУ StuG III (штат — 21 штурмовое орудие). 3-й моторизованный корпус получил 191-й дивизион, а 48-й моторизованный — 197-й дивизион. В распоряжении штаба 1-й танковой группы находился 670-й танкоистребительный дивизион САУ вермахта, оснащенный 47-мм чешскими ПТО, установленными на базе танков Pz.Kpfw.I в полуоткрытой рубке. Эта часть имела в своем составе 27 боевых машин. Кроме самоходных противотанковых пушек в 3-м моторизованном корпусе 1-й танковой группы имелся 652-й дивизион истребителей танков из 36 орудий Рак 35/36 (ПТО калибром 37 мм). Артсистемы буксировались с помощью грузовиков[16].
Войска 6-й полевой армии и 1-й танковой группы имели задачу: во взаимодействии с 17-й полевой армией прорвать оборону советских войск на фронте Крыстынополь, Влодава и, продвигаясь через Сокаль, Дубно, Новоград-Волынский, выйти к Днепру, захватить переправы, затем, наступая вдоль этой реки на юг, отрезать пути отхода советских войск за Днепр (глубина задачи — 470 км).
Севернее действовали 4-я полевая армия и 2-я танковая группа, а южнее — 17-я полевая армия противника.
На направлении главного удара войск 6-й полевой армии и 1-й танковой группы на участке Крыстынополь, Устилуг противнику удалось создать решающее для прорыва превосходство в силах и средствах.
Моторизованные и пехотные дивизии первого эшелона противника в 3–5 раз превосходили войска первого эшелона 5-й армии на этом направлении, а от устойчивости ее обороны во многом зависела способность КОВО выполнить определенную в планах задачу.
Таким образом, к утру 22 июня 1941 года для войск армии сложилась крайне неблагоприятная обстановка. Соединения армии, не будучи приведены в полную боевую готовность, оказались сильно рассредоточенными на широком фронте и на большую глубину. Их положение в полной мере не отвечало задаче отражения мощного внезапного удара полностью сосредоточенной и развернутой в ударных группировках германской армии.
Первые бои
План прикрытия государственной границы в полосе 5-й армии должен был вводиться в действие с получением телеграммы о мобилизации или условной телеграммы за подписью командующего, члена Военного совета и начальника штаба округа: «Приступите к выполнению КОВО-41». На основании этих документов штаб армии посылал соединениям телеграмму: «Луцк. Вскрыть пакет №…».
В ночь на 22 июня 1941 года события на границе развертывались в следующей последовательности.
Командующий армией, а также командиры корпусов и дивизий, не имея приказа на приведение войск в боевую готовность и на развертывание их для немедленного занятия подготовленных на границе рубежей, с тревогой следили за подозрительной активностью немецких войск на противоположной стороне.
С наступлением темноты по ту сторону границы пограничниками и армейской разведкой отмечалось большое оживление, явственно доносился рокот танковых моторов, шум тракторов.
Как уже упоминалось, около полуночи (с 21 на 22 июня 1941 года, но чуть ранее — в районе 20.00–20.30. — Примеч. авт.) в полосе 5-й армии, южнее н/п Владимир-Волынский, на нашу сторону перешел немецкий солдат-антифашист Альфред Лискоф из 222-го пехотного полка 74-й пехотной дивизии. Когда ему стало известно, что начнется нападение на Советский Союз, он, рискуя быть застреленным своим охранением или советскими пограничниками, тихо пустился вплавь через пограничную реку и уже почти у нашего берега, запутавшись в водорослях, чуть было не утонул. На помощь подоспели пограничники из 4-й комендатуры Владимир-Волынского отряда и вытащили его полуживым из воды. Придя в себя, перебежчик рассказал, что на том берегу все готово к наступлению, вторжение начнется в 4 часа утра. Объясняя причину своего перехода на сторону Советского Союза, он заявил: «Желание бежать из ненавистного мира гитлеровских ужасов зрело во мне давно. Но надо было ждать удобного случая. И вот эта удобная минута настала… Я выждал, пока был отдан приказ о наступлении, и ночью вплавь переправился через реку»[17]. Об этом было доложено командующему округом и в Москву. Военный совет округа без санкции Москвы ввести в действие план прикрытия не решился.
Ночью 22 июня 1941 года на имя Военного совета округа поступила упомянутая выше директива НКО и начальника Генштаба. Вот полное ее содержание:
«1. В течение 22–23 июня 1941 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение немцев может начаться с провокационных действий.
2. Задача наших войск — не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения.
Одновременно всем войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.
3. Приказываю:
а) В течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки наших укрепленных районов на государственной границе.
б) Перед рассветом 22.6.1941 г. рассредоточить по всем полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, а затем тщательно ее замаскировать.
в) Все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточенно и замаскированно.
г) Противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов.
д) Никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить»[18].
Ввиду того, что в штабе 5-й армии был получен не установленный условный сигнал, а директива, содержавшая целый ряд оговорок, командующий армией ставил задачи войскам по телефону, коротко передавая командирам соединений требования директивы. Поэтому, а также из-за частого нарушения связи диверсантами, оповещение дивизий заняло около часа и продолжалось примерно до 3 часов 20 минут.
Поднятые по тревоге соединения и части армии форсированным маршем выдвигались к границе: 45-я стрелковая дивизия — на рубеж Грабово, Рымачи; 62-я стрелковая дивизия — к Западному Бугу на рубеж Бережцы, Радзехов; 87-я стрелковая дивизия — на рубеж западнее Владимир-Волынского, а 124-я стрелковая дивизия — вдоль границы южнее.
22 июня 1941 года в 03.30 тысячи вражеских орудий открыли огонь по советским пограничным заставам, войсковым штабам, узлам связи и районам расположения частей и соединений. Одновременно сотни германских бомбардировщиков нанесли удары по аэродромам, войскам и городам на глубину до 400 км от границы, включая Киев. Противнику удалось вывести из строя до 40 % авиации 5-й армии.
