Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
– Вели Саулу освободить заколоченное окно, а доски отнести на кухню.
– Ты думаешь, готфы сюда уже не вернутся?
Евфимия в тревоге глядела на мать.
– Не знаю, няня. Кто может знать, кроме Бога? Но здесь теперь понадобится больше света, так что распорядись. Идем, Евфимия!
Они вышли в сад. Евфимия повела мать к девочке с козленком.
– Вот этот козленок и его хозяйка, ее зовут Мария, – сказала она, остановившись перед отроковицей лет восьми-девяти, сидевшей возле одной из палаток и державшей на коленях бедного обреченного козленка. Девочка крепко прижимала животное к себе перевязанными ручонками.
– Тебя зовут Мария, красивое имя. А как зовут твоего козленка? – ласково спросила София девочку.
Та подняла огромные заплаканные глаза и прошептала:
– Мэме! Они хотят его зарезать и продать! Разве я для того растила его и прыгала за ним в огонь, госпожа?
– Конечно, нет, Мария! Ты хотела его спасти и спасла.
Девочка кивнула, с надеждой глядя на Софию.
На ее голос из палатки вышли родители девочки, оба пожилые или казавшиеся такими, с измученными лицами; отец был с перевязанной головой, а у матери одна рука подвешена на косынке.
София взглянула на них мельком, но продолжала разговор с девочкой:
– Это у тебя козочка или козлик?
– Козлик!
– Какая удача! А ты не хочешь его мне продать? Мне как раз очень нужен козлик.
– Зачем? Чтобы сварить?
– Ну что ты! Он мне нужен живым, – София присела рядом с девочкой. – Ты, конечно, видела сама, что город наш теперь переполнен людьми, а деревни вокруг опустели. А ты знаешь, что это значит?
– Что?
– Это значит, что из брошенных деревень в город скоро побегут крысы. А знаешь, чего не выносят крысы? Запаха козликов. Люди, которые держат лошадей, специально поселяют в конюшни козлов, чтобы туда не забирались крысы.
– А у тебя есть лошадки, госпожа?
– Нет, лошадок у нас нет. Но есть старенький ослик, принадлежащий нашей нянюшке Фотинии: иногда она ездит на нем к одному старцу-отшельнику за советом. Вот к ослику няни мы и поселим твоего козлика, и ты сможешь навещать и кормить своего Мэме свежей травой из сада, а ослик поделится с ним овсом и сеном. Хочешь посмотреть, где он будет жить?
– Да! Только ведь он все равно принадлежит моим родителям: вдруг они не согласятся его продать? Они ведь переживают, что нет денег даже на хлеб. У меня ведь еще маленький братец…
– Понимаю. Но твои мама и папа еще не знают, что на время осады Эдессы городские власти взяли на себя пропитание всех, кто нашел приют в городе. Всех беженцев будут кормить бесплатно. А если твои папа и мама продадут мне козлика, то у них будут и деньги.
Крестьяне, внимательно слушавшие разговор дочери с хозяйкой лечебницы, переглянулись с посветлевшими лицами. Жена толкнула мужа и что-то ему прошептала.
– Госпожа! Не надо никаких денег: мы подарим тебе козлика за твою доброту, – сказал отец Марии.
– К тому же сейчас все равно наш епископ объявил строгий пост и христиане на мясо его не купят, а нехристям продавать не хочется, – добавила мать девочки.
– Ну вот и прекрасно. Мы с вашей дочерью пойдем сейчас и устроим козлика на новое место жительства. А от денег не отказывайтесь, вы не в том положении. Сколько бы вы за него хотели?
– Сколько дашь…
– Договорились! Пойдем, моя милая. Ты идти-то можешь?
– Могу. Сюда же я дошла и его донесла!
Козлик вскоре был устроен в углу сарая, в особой загородке, но рядом с осликом, который, кажется, ничего против такого соседства не имел. Его покормили нарезанной в саду травой, девочка успокоилась, а родители обрадовались, получив за него серебряную монету.
София из последних сил добрела до бани, где еще оставалась теплая вода после мытья беженок из Харрана, кое-как помылась, поднялась к себе, чтобы прилечь на несколько минут перед ужином, – и провалилась в крепчайший сон до утра. Она бы, наверное, поспала и дольше, но вскоре после рассвета ее разбудила Фотиния.
– Наши готфы вернулись! – взволнованно сказала она. – Один живой, а второго он привез на коне, израненного и окровавленного. Я их отправила в садовый домик.
– Да ты с ума сошла, старая! Надо было устроить раненого в доме, здесь ему было бы покойнее…
– Еще чего! – фыркнула нянька. – В доме, где живет молодая девушка! Он солдат, ничего с ним не станется! Если ему суждено выжить, так и в саду выживет. К тому же у нас там и бинты, и лекарства… Пойдешь на него взглянуть?
– Конечно! Уже встаю… А кто из них ранен, Гайна или Аларих?
– А кто их разберет, я их не различаю, по мне, так все варвары на одно лицо…
Глава пятая
Ранен был Аларих, причем ранен тяжело и не однажды. С помощью Фотинии и Гайны, который приподнимал и ворочал друга, София обработала и перевязала его многочисленные раны.
– Как же это случилось, что ты вот жив-здоров и даже не ранен, а на друге твоем живого места нет? – удивлялась Фотиния.
– Вот потому я и жив, что Аларих собой пожертвовал. Он со своей сотней стоял за рекой, у входа на мост, и защищал его от варваров до последнего, как Леонид и триста спартанцев[45].
Гайна, не переставая помогать Софии перевязывать друга, обстоятельно поведал, как эфталиты бесшумно подошли к мосту в середине ночи и сражались вопреки обычаю в почти полной тишине, пытаясь незаметно снять охрану моста, пробиться к стенам города в темноте и взять их неожиданным штурмом. Одновременно эфталиты подняли страшный шум в округе, чтобы заглушить звуки битвы у моста: они жгли многочисленные костры, гремели оружием и даже специально кололи лошадей ножами, чтобы заставить их ржать громко и визгливо. И конечно же, хитрость их удалась: все внимание защитников города было устремлено на их стоянки за узким местом реки – эдесситы полагали, что варвары готовятся к переправе Дайсана. Тем временем тысячный отряд эфталитов подошел к мосту, и тут Алариху пришлось принять бой и держать оборону, ожидая рассвета. На узком мосту могло одновременно сражаться не более десяти воинов, что позволило сотне Алариха долго и успешно противостоять яростному напору дикарей. Узость переправы практически свела на нет подавляющее превосходство врагов в численности.
Образовав из больших щитов, опертых о перила моста, нечто вроде укрытия, защитники получили возможность, меняя друг друга, отдыхать. Так они, собирая последние силы, вновь и вновь выдвигались на линию непосредственного столкновения с противником и сдерживали напор молчаливой дикарской ярости. Аларих посылал нескольких воинов к воротам с предупреждением, но ни одному из них не удалось перейти мост: эфталиты снимали посыльных стрелами. И только когда рассвело, со стен увидели страшную рубку у переправы, открыли ворота и отправили конницу на выручку Алариху.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
