Книга Руины некомпетентности - Анатолий Терещенко

Как говорил Федор Тютчев, в мире существует парадокс: чем больше власти, тем меньше ответственности. Надо отметить, что ответственность власти в полной мере не реализована еще нигде в мире, и решение этой задачи предстоит попробовать найти в ХХ! веке.

О Великой Отечественной войне написаны тонны книг в жанрах мемуаров и художественной литературы. Красной нитью через них проходит тема героического сопротивления нашего народа и его защитницы Красной Армии от напавшего коварного противника — гитлеровской Германии — 22 июня 1941 года.

Война длилась до 9 мая 1945 г. — 1 418 тяжелейших, изнурительных дней и ночей. Многие книги и статьи на тему борьбы с фашистами не раз прочитывались автором, но в них он не находил ответа, почему все-таки мы, в лице довольно подготовленной и приличной по численности РККА, позорно отступали с западных рубежей. Не в пример нашим доблестным пограничникам, подчиненным НКВД СССР, до последнего дыхания державших нарезанные им участки госграницы.

Почему же «непобедимая и легендарная» не смогла удержать наступательного ража противника в летние дни 1941 года?

Причин в тех же книгах мы можем найти уйму: от шапкозакидательства до незавершенных реформ в армии, от тупого преклонения народа вождю до некомпетентности в принятии оборонных решений Кремлем, от неверия Сталина данным политической и военной разведки до уничтожения командирской элиты во время предвоенных чисток и т. д. и т. п.

Вождь, действительно, обладал непререкаемостью в принятии решений. Ответственности за свои ошибки, проступки и преступления — никакой.

На то они и вожди!

В его руках была большая власть самого большого государства в мире. Маховик авторитета авторитарной власти Хозяина великой державы раскручивался с такой силой, что трясло всю страну вместе с ее многострадальным народом.

Кровавый 1937 г. «ежовских репрессий» продолжался, хотя и не в тех масштабах, и в дальнейшем, при Лаврентии Берии — земляке «кремлевского горца».

Ленинско-троцкистская идеология о непременной победе пролетарской революции во всем мире через марксистско-ленинскую подготовку вползала в стены военных училищ и академий, а затем оседала в умах курсантов и слушателей.

Более двадцати лет советская военная доктрина исходила из положения необходимости раздувания пожара мировой революции во всех странах, на всех континентах любой ценой, вплоть до гибели в ходе этой революции самой России как государства.

По рассказам отца автора, участника Великой Отечественной, накануне войны в тетрадках по политзанятиям многих слушателей того времени красовался такой перл: «Война будет классовой. Рабочий класс других стран Советский Союз непременно поддержит. Поэтому мы непобедимы!»

Подобный бред становился парадигмой, хребтом, фундаментом советской идеологии, основной конструкцией, в том числе и в военной области.

Где и когда впервые Советская Россия и сам Сталин почувствовали хлипкость этой заманчивой идеи? Когда она дала трещину и стала катастрофически разрушаться?

Думается, в 1920 г., как уже говорилось выше, при походе на Польшу и битве под Варшавой с позорным поражением.

* * *

Принцип домино для страны начал осуществляться роковым решением 21 июня 1941 года. Доверимся словам начальника Генерального штаба РККА Г.К. Жукова. Он вспоминал:

«Вечером 21 июня мне позвонил начальник штаба Киевского военного округа генерал-лейтенант Максим Алексеевич Пуркаев и доложил, что к пограничникам явился перебежчик — немецкий фельдфебель, утверждавший, что немецкие войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня. Я тотчас доложил наркому и И.В. Сталину то, что передал Пуркаев.

— Приезжайте с наркомом минут через пять в Кремль, — сказал И.В. Сталин.

Захватив с собой проекты директивы войскам, вместе с наркомом и генерал-лейтенантом Н.Ф. Ватутиным мы поехали в Кремль. По дороге договорились во что бы то ни стало добиться решения о приведении войск в боевую готовность.

И.В. Сталин встретил нас один. Он был явно озабочен.

— А не подбросили ли немецкие генералы этого перебежчика, чтобы спровоцировать конфликт? — спросил он.

— Нет, — ответил С.К. Тимошенко, — считаем, что перебежчик говорит правду.

Тем временем в кабинет Сталина вошли члены Политбюро. Сталин коротко проинформировал их.

— Что будем делать? — спросил И.В. Сталин.

Ответа не последовало.

— Надо немедленно дать директиву войскам о приведении всех войск приграничных округов в боевую готовность, — сказал нарком.

— Читайте! — сказал Сталин.

Я прочитал проект директивы. И.В. Сталин заметил:

— Такую директиву сейчас давать преждевременно, может быть, вопрос еще уладится мирным путем. Надо дать короткую директиву, в которой указать, что нападение может начаться с провокационных действий немецких частей. Войска приграничных округов не должны поддаваться ни на какие провокации, чтобы не вызвать осложнений.

Не теряя времени, мы с Н.Ф. Ватутиным вышли в другую комнату и быстро составили проект директивы наркома. Вернувшись в кабинет, попросили разрешения доложить. И.В. Сталин, прослушав проект директивы и еще раз его прочитав, внес некоторые поправки и передал наркому для подписи».

Ввиду особой важности привожу эту директиву полностью:

«Военным советам ЛВО, ПрибОВО, ЗакОВО, НОВО, ОдВО

Копия: Народному комиссару Военно-Морского Флота

В течение 22–23.06.41 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, НОВО, ОдВО. Нападение немцев может начаться с провокационных действий. Особенно со стороны Румынии.

Задача наших войск не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения.

Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Ниевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.

Приказываю:

а) в течение ночи на 22.06.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;