Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
Чернышев служил вместе с Алабиным в кавалергардах, сражался при Аустерлице, (Алабин был в то время подпоручиком, а Чернышев – поручиком) и участвовал в войне Четвертой коалиции (кампания 1807 года). В 1808 году по заданию Александра I бывший кавалергард Чернышев ездил в Париж с важными бумагами к Наполеону Бонапарту. Во время войны Пятой коалиции Чернышев состоял при французском императоре.
После Шёнбруннского мира он остался в столице Франции в качестве доверенного лица русского императора и военно-дипломатического агента и добыл множество секретных документов и сведений. В марте этого года он прибыл на короткое время в Петербург с докладом к Александру Первому, но из-за старой дружбы с Алабиным задержался на некоторое время и решил приобщиться к делу бывшего сослуживца.
Депрерадович негодовал:
– Вы совсем потеряли голову от любви, Алабин! Вы убили человека и покушались на жизнь другого. И обе жертвы – знатные особы. И извольте заметить, поручик, все они представители дипломатического иностранного корпуса, и персоны абсолютно неприкасаемы и пребывают в нашей стране согласно условиям полной их защиты. Его величество требует вас наказать сурово. Я, конечно, может статься, тоже так поступил, как и наш государь, но… Вам повезло, государь мой примилостивый, что граф Джордж Стоун англичанин. Ежели вы лишили бы жизни русского человека такого же ранга, то вам бы дали бессрочное наказание или смертную казнь. Но так как вами был застрелен иностранец, тем более гражданин воюющей против нас страны, причем доподлинно известно, что он, как и его дядя, вражеский шпион, и был отправлен в Россию собирать важные сведения о русской армии, то господа судьи учтут все характеристики убитой вами персоны. А также все обстоятельства дела вкупе. И приговор вам, господин поручик, будет мягче, и, мыслю, на пяток годков короче, чем первоначально ожидалось. Но лет десять-двенадцать каторги для вас будет, без всякого сомнения, определено судом. И это самый лучший вариант для вас, Алабин. Полагаю, смертная казнь была бы худшим развитием оных злосчастных и роковых событий.
Вся Британия негодует от столь дерзкого преступления. Ведь совершено коварно и подло застрелен их соотечественник. Вопреки всем правилам офицерской чести. Сам король Георг требует от нашего императора, дабы вас возвели на эшафот и повесили. Или выдали Англии. И это не безумные идеи высочайшей британской особы, как вы могли подумать Алабин, к Георгу в очередной раз вернулся разум, и он совершенно душевно здоров… В Санкт-Петербурге и Москве ваша история наделала тоже много шума. Весь свет и старой и новой столицы обсуждают в кулуарах ваш безумный поступок, поручик… Но, поверьте, Алабин, это сомнительная и скверно пахнущая слава… хотя и слава… Эх, коли бы я заранее знал развязку вашего противостояние с графом, то арестовал бы вас Алабин еще после первой стычки с ним, тогда, когда он вас ранил на дуэли. Не пощадил бы я и ваших товарищей Лунина и Давыдова. Я думал, вы будите умнее, поручик, но… Совершенно напрасно я заслонил грудью вас и некоторых ваших друзей от гнева нашего государя, не знал я, поручик, что вы отплатите мне такой дурной монетой. Ах, какая черная неблагодарность!..
Алабин сверлил глазами пол. Как ему хотелось провалиться сквозь него. Но… поручик никак не проваливался. Головные боли уже прошли, и приступ вследствие контузии тоже прошел. Только ныли и болели руки – то было последствие веревочных пут и действий жандармов. Поручик ничего не мог возразить Депрерадовичу. Алабин сам виноват и нет ему никаких оправданий! Дмитрия жег стыд и мучило запоздалое раскаяние. Ведь он сломал себе жизнь, навечно отдалил от себя Катю, подвел друзей и командиров, огорчил матушку и всех своих родственников.
– Что же вы, голубчик, Дмитрий Михайлович, загубил себя и свою офицерскую карьеру. Любовь любовью, а голову на плечах надо было иметь! – попенял бывшему сослуживцу Чернышев.
– Как же вы так могли Алабин? – покачал головой Уваров.
– У меня только одно оправдание, – наконец нарушил молчание поручик.
– Какое? – полюбопытствовал Уваров.
– Великая любовь к одной женщине и следствие контузии…
Высокие особы вопросительно взглянули на Дмитрия Михайловича.
– Намедни поутру я почувствовал невыносимые головные боли. Они словно тиски сдавливали мой череп. Был шум в ушах. В душе накапливалась злость, раздражение, все буквально нервировало меня. И все в этом миру казалось мне в ужасном лимонном цвете. Меня бил по нервам даже скрип стула в гостиной или элементарное чихание кого-то из слуг. После мне стало было исключительно плохо, да так плохо, что я не мог найти себе место. И в какой-то момент, возможно после прочтения письма от Кати… О, пардон, господа, за излишнюю фамильярность, то есть я хотел сказать, после прочтения письма от графини Екатерины Павловны Разумовской-Стоун. Так вот что-то случилось с моим умонастроением, какое-то черное затмение нашло на меня… Я плохо помню, что происходило со мной… Разум мой отключился… Очнулся только я в тот момент, когда меня связывали жандармы и появилась моя матушка. Вот и все…
– Это возможно меняет дело, но… наказания вам в любом случае не избежать, – покачал головой Уваров.
– И сие верно, – поддержал своего шефа полковой командир.
– Отчего же, любезные Федор Петрович и Николай Иванович, – возразил Чернышев. – Коли Алабина признают сумасшедшим, то его отправят в лечебницу и смягчат наказание.
– Так-то оно так. Но император намерен наказать поручика. Даже если он будет умалишенным.
Чернышев закивал головой.
– Да, Алабин, это верно, государь зол на тебя, тебе не повезло… Но наш монарх отходчив и может проявить к тебе величайшую милость. У тебя не будет сурового приговора. В приватном разговоре, что состоялся полтора часа назад в Зимнем дворце, его величество намекал мне на такое развития событий.
– А если обратиться с нижайшей просьбой к нашему императору с тем, чтобы меня перевели на Кавказ в действующую армию? В этом случае я бы должным и самым честным образом искупил свою вину.
– И это мы обсуждали с его величеством. И у нашего императора есть сильные и весьма справедливые опасения в отношении тебя, то есть вас, Алабин. Простите за дружеское обращение к вам, поручик, старое знакомство с вами и сражения бок о бок на полях Европы дает о себе знать… Так вот, англичане, узнав о мягком приговоре вашей особе, без особого труда могут подослать к вам в отряд наемного убийцу, а то и нескольких. Помните, сколько денег они заплатили за голову нашего ныне покойного монарха Павла? Царство ему небесное. Это невероятная сумма! А так как вы отныне враг британской нации, то их король и вся мощная секретная служба Англии не пожалеют никаких средств, агентских сил и золота дабы умертвить вас в любой точке мира. А в Сибири они вас, Дмитрий Михайлович, не отыщут ни за что. Она бескрайняя и для ваших недругов неизвестно будет ваше местоположение. Они до вас никаким чудесным образом не доберутся, верьте мне, поручик. А после каторги я полагаю, вас император окончательно простит, и вы вернетесь в Россию. К тому же ажиотаж вокруг вашей персоны утихнет и вам будет легче и менее опасно жить в нашей Отчизне. Но, все же, даже после отбытия наказания, вам, Дмитрий Михайлович, следует опасаться покушений со стороны англичан. Они злопамятны на счет своих врагов, тем более тех, кто убивает их лучших представителей.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
