– Месье… – произнес парень, но Флойд не стал слушать.
Отвернулся и прошел на вокзал.
Лионский вокзал медленно, лениво погружался в сон. Клацающие табло показывали, что поезда еще прибывают и отбывают, но было ясно: вечерний час пик миновал уже давно. На вокзале тянуло холодом, сквозило из разбитых стекол в решетчатой металлической крыше. Впервые за несколько месяцев Флойд вспомнил зиму. Мысли о ней он старался прятать подальше, а вспомнив против воли, вздрогнул.
Он полез в карман за письмом Греты, но вытащил вместо него листовку, врученную парнем. Флойд оглянулся, не увидел его поблизости и швырнул скомканный листок в урну. Затем достал письмо и тщательно перечитал, отметив с удовлетворением, что не ошибся и все-таки прибыл вовремя.
– Венделл, ты, как всегда, опаздываешь, – сказали рядом по-английски с тяжелым немецким акцентом.
Флойд, заслышав такой знакомый голос, мгновенно обернулся.
– Грета? – спросил удивленно, будто это мог быть кто-то еще. – Я не ожидал…
– Я села на другой поезд и уже топчусь здесь полчаса. Наивно рассчитывала, что ты прибудешь раньше чем за минуту до указанного в расписании времени.
– А, так это не твой поезд подходит сейчас к перрону?
– Вижу, детективные способности не изменили тебе.
Грета выглядела воплощенной элегантностью. В одной руке длинный мундштук с сигаретой, другая на бедре. Черная шубка до колен, черные туфли, перчатки и чулки, широкополая черная же шляпа, почти надвинутая на глаза, с черным пером за лентой и объемистый черный чемодан у ног. Ко всему – черные тени и помада.
Грета любила черный цвет. Оттого Флойду всегда было легко выбирать для нее подарки.
– Когда прибыло мое письмо?
– Получил сегодня после обеда.
– Я отсылала из Антиба в пятницу. Ты должен был получить самое позднее в понедельник.
– Мы с Кюстином были немного заняты.
– Ах, этот неподъемный багаж дел, – изрекла Грета и элегантно указала на черный чемодан. – Поможешь? Надеюсь, ты приехал на машине? Мне нужно к тетушке, и не хочется тратить на такси. Деньги немалые.
Флойд кивнул на призывный свет кафе «Ле тран блю», расположенное наверху, за коротким пролетом лестницы с железными перилами.
– Я на машине. Готов спорить: ты не ела весь день, пока ехала в поезде. Ведь так?
– Буду очень благодарна, если ты доставишь меня прямиком к тете.
Флойд нагнулся за чемоданом, припоминая письмо.
– Маргарита все еще живет на Монпарнасе?
– Да, – устало подтвердила Грета.
– В таком случае у нас есть время пропустить по рюмке. Сейчас на мостах жуткие пробки. Лучше уж переждать полчаса.
– Уверена, у тебя нашелся бы столь же чудесный предлог и в том случае, если бы тетя перебралась на эту сторону Сены.
Флойд улыбнулся и ступил на лестницу, неся чемодан:
– Как я понял, это «да»? Кстати, а что у тебя в багаже? Тяжелый.
– Простыни. Я уехала от тети много лет назад, и с тех пор в гостевой комнате никто не жил.
– Ты всегда можешь остановиться у меня.
Каблучок Греты звонко кликнул о камень ступени.
– То есть ты выкинешь Кюстина из его комнаты? Относишься к бедняге словно к мусору.
– Он не жалуется.
Грета толкнула двойные двери «Фиолетового попугая», застыла на мгновение у порога, словно ожидая, что ее сфотографируют. Внутри кафе – табачный дым, зеркала, роскошно расписанный потолок, Сикстинская капелла в миниатюре. Гарсон посмотрел на вошедших с усталой злобой, мотнул головой.
Флойд уселся за ближайший столик.
– Месье, два апельсиновых бренди, – сказал он по-французски. – Не беспокойтесь, мы ненадолго.
Гарсон пробормотал что-то под нос и отвернулся. Грета расположилась напротив Флойда, сняла перчатки и шляпу, уложила на цинковую поверхность стола. Затем раздавила окурок в пепельнице и закрыла глаза – то ли из-за усталости, то ли просто решив: будь что будет. В кафе было светлее, чем на перроне, и Флойд понял: на лице Греты – не черные тени. Она не подкрашивала глаза.
– Извини, Флойд. Как видишь, я не в лучшем настроении.
Флойд постучал пальцем себе по носу:
– Да, мой детективный нюх не подводит.
– Но состояния он пока тебе не принес.
– Я все еще стерегу счастливый момент.
Наверное, она что-то расслышала в его голосе: проблеск надежды или ожидание. Грета с секунду глядела внимательно на Флойда, затем полезла в сумочку, достала сигарету и вставила в мундштук.
– Флойд, я вернулась не навсегда. Когда я говорила, что уеду из Парижа, я не шутила.
Гарсон принес бренди. Грохнул стаканами о стол, будто плохой шахматист фигурами о доску, сдавая партию.
– Я не думаю, что все изменилось так уж кардинально. Ты же писала, что будешь ухаживать за тетей, пока она болеет.
– Пока она не умерла, – поправила Грета, закуривая.
Гарсон мялся у стола. Флойд полез в карман рубашки за деньгами. Нащупал, как показалось, банкноту, бросил на стол. Оказалось, это фотография Сьюзен Уайт на скачках. Фото упало лицевой стороной кверху.
Грета затянулась и спросила:
– Твоя новая подружка? Надо отдать ей должное: красивая.
Флойд вернул фото в карман, расплатился с гарсоном и сказал:
– Она мертва.
– Ох, прости. А что такое?..
– Наше новое расследование. Несколько недель тому назад Сьюзен бросилась с балкона. С пятого этажа дома в Тринадцатом округе. Она была американка, а больше о ней мало что известно.
– Глухое дело?
– Возможно, – ответил Флойд, отхлебнув бренди. – Кстати, у меня нет.
– Чего нет?
– Кого. Новой подружки. Я не знался ни с кем с тех пор, как ты уехала. Можешь спросить Кюстина, он подтвердит.
– Сказала же: я не вернусь. Нет нужды давать обет безбрачия из-за меня.
– Но ты же вернулась!
– Ненадолго. Сомневаюсь, что я буду в Париже через неделю.
Флойд глянул сквозь запотевшее окно кафе на главный зал. В дальнем его конце уходил в ночь поезд. Флойд подумал, что такой же поезд увезет Грету на юг и больше он не увидит ее никогда. Останется лишь смотреть на ретушированные фото в музыкальных еженедельниках.
Молча допив бренди, они покинули «Фиолетовый попугай», прошли под ажурным куполом вокзала. Он пустовал, лишь горстка пассажиров ждала последний поезд. Флойд повел Грету к той же двери, через которую вошел с улицы на Северный вокзал. А приблизившись к ней, услышал злобные вопли.
