— Я того же мнения, — согласился Аткинс. — Я хотел поговорить с вами, а затем уже предпринимать дальнейшие шаги. Да, вот еще что: согласно вашему желанию, я ничего не сказал об этом деле мистеру Алисону. Он не имеет ни малейшего понятия о том, что у него может быть шурин. Не пора ли ему сообщить?
— Нет, нет! — с непонятной резкостью ответила Джен. — Он узнает о моем брате тогда, когда мы найдем его. Раньше нет никакого смысла посвящать его в наше дело, так как мы не можем ожидать со стороны мистера Алисона ни поддержки, ни участия в поисках. Ведь если мы найдем моего брата, то мое приданое уменьшится наполовину, что совершенно не входит в планы Генри.
Странный тон, которым были сказаны эти слова, привлек внимание Аткинса.
— Что у вас произошло с мистером Алисоном? — спросил он. — Генри вышел от вас с недовольным лицом. Вы, вероятно, поссорились?
— Да, я его оскорбила! — откровенно ответила Джен.
— А он?
— Он покорно снес оскорбление! — презрительно заметила молодая девушка.
Аткинс слегка нахмурил брови.
— Будьте осторожны с ним, Джен, — посоветовал он. — Алисон не из тех людей, которые прощают оскорбление; он не простит даже вам. Может быть, временно он и снесет его, но никогда не забудет; наступит час, когда Генри заставит вас раскаяться в вашем поступке. Я его хорошо знаю!
— И я тоже! — ответила молодая девушка. — Будьте спокойны, мистер Аткинс, я не боюсь мести Алисона, но и не уважаю его за это.
— Избегайте такого тона, мисс Джен, особенно когда будете говорить с Генри, иначе между вами может произойти полный разрыв.
— Едва ли! Мистеру Алисону хорошо известно, какую денежную ценность я собой представляю.
Аткинс неодобрительно покачал головой:
— Зачем вы это говорите? Вы ведь знаете, так же как и я, что Алисон любил бы вас, даже если бы у вас не было состояния.
— И женился бы на мне? — иронически спросила Джен.
Аткинс промолчал.
— Вот видите, вы молчите, следовательно, незачем его и защищать, — с горечью сказала молодая девушка. — Я прекрасно знаю, чему я обязана честью называться со временем миссис Алисон.
— Разве это для вас ново? — спросил Аткинс, испытующе глядя на Джен. — Разве вы не знали этого пять месяцев назад, когда приняли предложение Алисона? А вы сами дали бы свое согласие Генри, если бы он был не наследником и будущим владельцем фирмы «Алисон и Компания», а простым скромным служащим той же фирмы?
Заряд попал в цель — Джен виновато опустила голову. Она вспомнила, что сказала отцу, сообщая ему о предложении Генри. Тогда это казалось ей таким простым и естественным. Конечно, с тех пор прошло пять месяцев... пять месяцев и три дня!
— Как видите, — безжалостно продолжал Аткинс, — и для вас доллар имеет значение. Да это и понятно! Мистер Форест привил вам трезвые взгляды на жизнь и окружающую действительность. Любовь — это роскошь. Богатые люди могут позволить себе такую роскошь, — и Алисон, делая свой выбор, от нее не отказался; но нельзя забывать при этом и материальный расчет, так как деньги — все-таки главное в жизни.
— В Америке — да! — тихо подтвердила Джен. Аткинс равнодушно пожал плечами:
— В Германии, конечно, найдутся безрассудные головы, которые могут отвернуться от невесты с миллионным приданым, если она не соответствует их идеалу или имеет больше денег, чем они сами. Неужели можно поставить в вину мистеру Алисону то, что он не похож на этих фантазеров? Эти господа, если хотите, могут быть даже великолепны в своем бескорыстии, но миллионерами они никогда не станут, за это можно поручиться.
— Вы правы, — вдруг холодно проговорила Джен, вставая с места, — каждому свое!
Аткинс удивленно на нее посмотрел, не понимая, что она, собственно, хотела сказать последними словами. Перед ним стояла прежняя мисс Форест с невозмутимо спокойным лицом, а между тем и в ее словах, и в голосе чувствовалась горькая насмешка. Однако американец не стал ломать себе голову над неразрешимым вопросом. Он тоже встал, вынул из бокового кармана маленький портфель[1]и, передавая его Джен, произнес:
— Следовательно, в главном мы с вами согласны. Здесь вы найдете письмо, о котором я говорил, и кое-какие указания. Прочтите внимательно, и сегодня вечером мы еще раз побеседуем по тому же поводу, а теперь я должен идти.
— Благодарю вас, — ответила Джен, протягивая ему руку, — и если я была недостаточно любезна с вами, не обращайте на это внимания. Бывает иногда такое настроение, что не можешь вполне собой владеть. До свидания!
Выйдя из дома доктора, Аткинс остановился и в раздумье покачал головой.
— «Бывает настроение», — повторил он слова Джен. — Гм... Это странно! У Генри предчувствие, у нее — настроение. Это все такие вещи, с которыми они раньше не имели дела. Да, пожалуй, Алисон прав — Джен изменилась. Если бы я тоже верил в предчувствия, то мог бы сказать... — Аткинс, оборвав свою мысль, взглянул далеко не ласково на зеркальную поверхность реки, видневшуюся сквозь деревья сада, а затем продолжил: — Я мог бы сказать, что в этом немецком воздухе есть что-то необыкновенное. Как бы этот проклятый Рейн не наделал бед!
Глава 6
Предчувствие Аткинса оправдалось, хотя и не совсем так, как он ожидал. Американец предсказывал личную беду, тогда как грянувшая катастрофа угрожала всем людям. Действительно, в воздухе Германии ощущалась надвигающаяся гроза; первая молния вспыхнула на Рейне, и буря пронеслась по всей стране. Франция объявила войну[2]. Казалось, с ясного неба внезапно ударил гром, и его раскаты прогремели по всей Германии — от скал до моря, отражаясь многоголосым эхо. Жители городов и сел вдоль Рейна с особым пылом встали на защиту родины. Им первым грозила опасность, и они готовы были отдать до капли свою кровь, только бы отстоять Рейн и поквитаться с теми, кто на него посягал. Разбросанные по всей Германии войска спешно собирались к наиболее уязвимой границе государства. Неприятель не успел еще даже полностью вооружиться, а союзные германские войска уже тесной стеной стояли вдоль Рейна, защищая его зеленые волны от врага.
В Б. тоже наблюдалось всеобщее патриотическое воодушевление. Студенты спешили стать под армейские знамена или записывались в санитарные отряды; профессора прекратили чтение лекций, а те, кому позволяли возраст и здоровье, также вооружались и шли защищать родину. Женщины собирали силы и средства, чтобы ухаживать за больными и ранеными, которых неминуемо должна была доставить безжалостная война. Маленький тихий городок оживился; пала преграда, разделявшая общество на классы, — все объединились в едином желании все принести в жертву горячо любимому отечеству.
