…Я действительно собиралась вернуться в церковь Святого Тимофея, которая располагается всего в паре километров от нашего дома. Я не самый религиозный фанатик на планете, но люблю спокойствие и умиротворение религиозных служб, а также некую связь, которую иногда ощущаю с чем-то, что выше и сильнее меня. Конечно же, мы ходим в церковь на Рождество и Пасху, но регулярно утренние воскресные службы я не посещаю уже несколько лет. На неделе каждый день приходится вставать в пять тридцать утра, так что утром выходного меня хватает лишь на то, чтобы выбраться из постели и занять место у окна в курительном кресле с «Санди пост», кофе и, если Джим съездит и купит, коробкой пончиков «Данкин Донатс» в руках.
— Я не собираюсь ходить ни в какие церкви и слушать, как злодеи используют свои библии для дискриминации других людей.
— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я, хотя уже знаю, что она ответит.
— Взять, к примеру, споры вокруг гей-браков. Так называемые христиане яростно борются против голубых, которые хотят пожениться, потому что пара отрывков в Библии это запрещает. Однако они же без проблем игнорируют те главы, где запрещается обогащаться, когда въезжают на церковную парковку на «мерседесах». Они же забывают, что Библия говорит о контроле беременности, слушая проповеди с сумочками, полными презервативов. Что-то я не припомню дамочек, которые ходят в церковь и считают себя принадлежностью своих мужей, как на то указывает Писание. Для них легко настаивать на соблюдении заповедей там, где правило не касается их жизни, но как только Писание затрагивает их существование, они забывают о собственной греховности. Легко игнорировать библейские истины, которые противоречат их образу жизни, а еще легче соглашаться со всеми, кто оправдывает то, как они живут. Люди не меняют свою жизнь в соответствии с религиозными убеждениями. Они меняют религию так, чтобы она не мешала им.
Джоди кривляется, растягивая слова, как делает всегда, когда имитирует кого-либо.
— О-о-о, я, конечно, хочу помочь бедным голодающим детям, но знаете, мне было видение Иисуса, который сказал, что вместо этого мне надо купить тот диван в «Поттери Барн»! — Она перестает кривляться и продолжает пламенную речь: — Они готовы быть христианами до тех пор, пока это им не мешает. Меня тошнит от двойной морали. И что прикажете на это ответить? Тирада ссыпалась с ее губ так быстро, что я даже не уловила всего сказанного. К тому же, каждый раз как я слышу слово «гей», то жутко нервничаю. Наверное, то, что она рассуждает о гей-браках, не значит, что она… ну, знаете. Причин ее возмущения множество, может быть, она, как обычно, защищает слабых. Но почему-то эти объяснения меня не успокаивают.
С самого начала было понятно, что с воспитанием Джоди возникнут трудности. Думаю, первые признаки этого появились, когда ей было три года. Дайте-ка вспомнить… Однажды мы обедали в ресторане, Джоди то и дело вскакивала и бегала вокруг стола, так что пришлось озвучить одну из тех пустых угроз, которые родители часто используют, прежде чем дети, поумнев, осознают, что взрослые ничего подобного не сделают. Я сказала: «Если ты не угомонишься и не сядешь за стол, как воспитанная девочка, мы уйдем до того, как принесут еду». Большинство детей в этот момент успокоились бы и сели на место. Джоди же ответила: «Хорошо, пошли». Она сказала это с блеском в глазах — стало понятно, что хитрость раскрыта, и, несмотря на свои три годика, дочь поймала меня на слове. Через пару лет, помню, ей запретили идти в «Браунис» на собственный день рождения, пока не будут сделаны уроки. Что ж, она ответила: «Вот и прекрасно, все равно я терпеть "Браунис" не могу». Я пыталась пригрозить, что Санта ей, нехорошей девочке, не принесет подарков, а она ответила: «Подумаешь. Мне все равно». Слова дочери всегда звучали уверенно и упрямо. И вот приехали: столько лет спустя Джоди верна себе и по всякому поводу имеет собственное суждение, как правило, довольно категоричное.
— Хорошо, ты высказала свое мнение, но это не значит, что все прихожане такие, какими ты их представляешь. Мир не черно-белый. Полагаю, что храм посещает много людей, которые одобряют гей-браки. Я, например, будучи вовсе не против однополых браков, стараюсь ходить в церковь при первой возможности.
О боже! Неужели я это сказала? Я что, действительно за однополую любовь? Скорее всего, данная проблема меня не касается в принципе. Если два человека любят друг друга и хотят пожениться, какая разница, двое мужчин они или две женщины? Наверное, это было сказано для того, чтобы Джоди доверилась, почувствовала мое смирение, если… не то чтобы она… а все-таки… в общем, на всякий случай мне бы хотелось, чтобы она знала — ее мать не против… даже несмотря на то, что против, конечно же, на самом деле — против. Господи, я запуталась.
Джоди молчит и не отвечает. Повисает неприятная тишина, хочется молиться о том, чтобы никогда не услышать признания дочери в том, что она… та самая. Спешно меняю тему, чтобы разговор не зашел в дебри, не открылось нечто, принять которое я пока не готова.
— О поэзии, кстати. Ты Эмили Дикинсон читала? Вот это скучно по-настоящему.
9. Нора
Что ж, вот и наступил мой сороковой день рождения, мой проклятый сороковник. Feliz чертов cumpleacos[22]мне! Как я, скажите на милость, дотянула до сорока? Помнится, в мои двадцать лет тридцать казались глубокой старостью, а сороковник и вовсе грозил дряхлостью. Выбравшись утром из постели, я поняла — все, чего мне хочется, это снова спрятаться под одеяло и притвориться, что сегодняшнего дня не существует. Чуть позже, перед зеркалом, и вовсе захотелось заплакать. Спросонья я представляю собой жалкое зрелище. Помню, когда я была моложе, то могла выскочить из постели, затянуть волосы в хвост и без всякого макияжа выглядеть свежей и привлекательной с самого раннего утра. Теперь же, когда я просыпаюсь, лицо мое выглядит припухшим, иногда приходится опускать его в миску со льдом, чтобы снять отек и хотя бы слегка придать тонус коже. Хвала господу за крем от мешков под глазами от «Ланком» — пока не намажусь им, выгляжу, как помятый енот. После тщательной процедуры наложения макияжа и приведения волос в порядок я относительно довольна тем, как выгляжу, но первые минуты после пробуждения в последнее время кажусь себе развалиной. Это удручает.
Может, если бы я осталась в постели, то все еще была тридцатидевятилетней. Печально, не правда ли? Надо быть действительно старой, чтобы желать оставаться тридцати девяти лет от роду. Но вместо того чтобы зарыться в подушки, я оказываюсь в офисе и вот уже направляюсь в конференц-зал на какую-то бесполезную встречу, где придется вести разговор об улучшении имиджа наших продавцов. У меня нет времени на это. На столе ждут прочтения два выпуска «Вог» и новый номер «Латина», на мониторе моего компьютера, подключенного к Интернету, открыта страница моего банка, с которой я оплачиваю счета, и мне надо позвонить и заказать два места на семинар по пластической хирургии.
Подойдя к конференц-залу, я обнаруживаю, что дверь закрыта. Снова опоздала, думаю я, как и всегда, в общем, и они начали без меня. Я потихоньку толкаю дверь, намереваясь проскользнуть внутрь, чтобы присоединиться к собранию, не привлекая внимания и действуя как можно тише. Джилл мне ничего об опозданиях пока не говорила, но с каждым разом ее лицо становится все строже. Знаю, знаю, не так уж трудно успевать вовремя, но это удается крайне редко. Может, потому что я так ненавижу подобные встречи. В девяти из десяти случаев это пустая трата времени. Каждый говорит, только чтобы услышать собственный голос, придумывает любую чушь — лишь бы казаться занятым, знающим все о предмете (в котором на самом деле ни хрена не понимает). Короче, им лишь бы за умных сойти.
