— А почему эта тетя лежала в воде, она заболела? Я вздохнула с облегчением, главное, что он заговорил, и ответила ему спокойным голосом:
— Да, она немножко заболела, долго купалась и была на солнце без головного убора, вот ей и стало нехорошо, но сейчас ей помогут, и она выздоровеет.
— Да, я знаю, без кепки нельзя быть на солнце, а то голова заболит, — сказал повеселевший Валерик с важностью, что он знает такие нужные вещи, а тетя нет.
Маринка слушала наш разговор, побледнев и вытаращив от ужаса глаза. Она хотела что-то спросить, но я показала ей глазами на ребенка, и она послушно закрыла рот. Я стремилась как можно быстрее дойти до дачи и уведомить о случившемся Алексея Степановича, но на половине дороги мы его встретили. Он шел быстрым шагом, за ним неизменный телохранитель, сзади, поднимая пыль, топали два «быка». Мы обменялись с ним быстрым взглядом, Маринка потянулась к нему что-то сказать, но он бросил:
— Идите домой, — и даже не остановился.
Не знаю уж, как это могло произойти, но только я по его взгляду прочитала, что он знает о случившемся. Когда он уже скрылся с глаз, я подумала, что, должно быть, на пляже был кто-то из его соглядатаев, вот только как он успел так быстро сообщить? Ах я недотепа! Позвонил по сотовому — и все дела!
На даче все уже были в курсе, я поняла это по остановившемуся взгляду Нины Федоровны и заплаканному лицу домработницы Марии Сергеевны. Маринка поняла, что все вокруг все знают, одна она не в курсе, и закричала в раздражении:
— Кто-нибудь мне скажет, наконец, что происходит?
Я пошла дальше с Валериком, который не обратил на выкрик матери никакого внимания, а она осталась на веранде. Вскоре мальчишка уже возил игрушечный поезд по полу, с увлечением пыхтел, подражая звукам паровоза. Я сидела в кресле без сил и только надеялась, что кто-нибудь уже все объяснил Марине, я сейчас не в состоянии говорить об этом. Я вспомнила, как вчера вечером пыталась помочь Миле выпутаться из ее мелких женских неприятностей, а сегодня… К горлу подступила тошнота. Господи! Что же это за жизнь?! На моих глазах погибает уже вторая молодая женщина! Я раскачивалась в кресле, обхватив себя руками и беззвучно воя, со стороны могло показаться, что я убаюкиваю сама себя. Ребенок смеялся, ползая за поездом, за окном заливались птицы, пахло розами из сада, а из кухни доносился аромат свежесваренного кофе — жизнь продолжается в этом мире, прекрасном и ужасном!
Обедать я не пошла, кусок не полез бы мне в горло. Я все бродила по саду, словно заблудившаяся тень. Да и не было привычного обеда, на стол ничего не подавалось, кто хотел есть, перекусывал тем, что под руку попадется. Хозяин приехал вечером. Я читала в гостиной Валерику книжку про Карлсона. Помимо него, слушателей у меня оказалось много, все оставшиеся в доме жались друг к дружке и, не сговариваясь, собрались в гостиной. Алексей Степанович был угрюм, но спокоен, сказал, что голоден и через пятнадцать минут будет готов к ужину. Это заявление мужа вывело из прострации Нину Федоровну, и она поспешила на кухню осведомиться об ужине. За столом, помимо домочадцев и меня, были еще Вадим, телохранитель и два «быка», все ели молча, не поднимая глаз. Мужчины пили водку, предложили выпить женщинам, но мы отказались, даже Марина. То ли она не любила водку, то ли выпивка на глазах у родителей не доставляла ей удовольствия.
В конце ужина Алексей Степанович обвел глазами присутствующих и сообщил следующее:
— Вы все в курсе того, что случилось. Милиция еще работает на месте происшествия, но я разговаривал со следователем, они считают почти установленным фактом, что это несчастный случай. Пьяные часто лезут в воду освежиться и тонут, именно так и произошло. Очень жаль, конечно. Я полагаю, что разговоров в доме на эту тему больше не будет.
Никто никак не прокомментировал его слова, и, когда он обвел тяжелым взглядом присутствующих, все опять опустили глаза. Все, кроме меня, я выдержала его взгляд, но ничего не сказала. После того как все разошлись по комнатам, я тоже ушла и долго сидела на балконе, качалась в кресле, думала. Я не верила, что Мила утонула сама. Но что я могла сказать по этому поводу? Что я видела поздно вечером Милу вместе с Алексеем Степановичем? Ну и что? Поговорив, они могли тут же разойтись в разные стороны. И она действительно была пьяна. В чем можно было обвинить ее шефа — что не уследил за ней? Но она взрослый человек, а у него куча гостей, которые требуют внимания. С другой стороны, мог ли он убить ее? Я не сомневалась, что он мог бы убить любого, кто встал бы у него на пути, а уж сам или приказав кому-то, — не суть важно. Но вот стал бы он делать это таким образом? Это весьма сомнительно. Пусть все было сделано под несчастный случай, ну не дурак же он, в самом деле, убивать человека на своей даче. Да еще собственную секретаршу, которую сам же и привез сюда. Нет, это явно не он. Но вот кто-то, какой-то Икс, кто хотел насолить ему, подставить его, но не прямо, а завуалированно, этакая скрытая угроза — это больше похоже на правду. Но тогда на первый план выдвигается незнакомец, изловивший меня в кустах. На него вполне можно подумать, вполне, но… не хочется. Сама не знаю почему, просто не хочу представлять его в роли убийцы и все. Глупое женское упрямство. Что он мне советовал? Скрыться, найти нору и забиться в нее? Нет у меня никакой норы, совершенно никакой, да и поздно мне забиваться в нее, боюсь, что поздно. Я согласна с ним, что попала в паутину, прямо в центр ее. Может, это и глупо, но у меня какая-то уверенность, что если я и могу уцелеть, то именно не прячась, а пребывая на самом виду. Будущее покажет, кто прав. Было уже поздно, и я отправилась наконец в постель.
Едва я ступила с балкона в комнату, ко мне вошел, не постучавшись, а как-то коротко царапнув по двери, Алексей Степанович. Он опять был в длинном шелковом халате с тяжелым поясом, но не темно-синем, как в прошлый раз, а в темно-зеленом, на изломах ткань отливала малахитом. Выглядел он уставшим, под глазами резче обозначились морщины, в углах рта залегли складки. Я молча присела на кровать. Он садиться не стал, а прислонился к балконной двери. Помолчали.
— Что ты будешь делать? Вернешься в Москву?
— Я еще не говорила об этом с Мариной, но хотела бы завтра вернуться.
— Будешь заниматься поиском выгодных клиентов и заказов?
Я промолчала.
— Ты вот что, не суетись пока, я, может быть, предложу тебе кое-какую работу, но не по дизайну, уж извини. — Он усмехнулся, но не весело.
Я ждала, что он скажет дальше. По его виду, по тому, как он вошел ко мне сегодня, как стоял у балконной двери, я отлично понимала, что, хотя разговор этот чем-то важен для него, пришел он ко мне не из-за него, поговорить со мной он мог в любое время. Пауза затянулась, и я пришла на помощь ему, а заодно и себе, чтобы закончить наконец этот разговор, этот трудный день и лечь спать.
— Вы пришли ко мне не за утешением, вряд ли оно вам нужно, вы достаточно сильный человек, вы пришли за моим телом. Видно, у вас уже выработалась привычка иметь в своем распоряжении молодое женское тело, вот и пришли, хотя и не доверяете мне. Зря! Я имею в виду, зря пришли. Моим телом вы располагать не будете ни сейчас, ни потом. Милу я вам не заменю. Что касается дела, то подожду, что конкретно вы мне хотите предложить, тогда и поговорим, если не передумаете, конечно. Где меня найти в Москве, вы знаете.
