– Он ушел на почту, мимо которой вы поедете. – Почтовое отделение было в центре деревни, как раз перед поворотом туда, где располагалась квартира Крисси и Кита.
В квартире Эммой был сервирован стол для двоих – тонкие красные свечи, бутылка шампанского ждала в холодильнике, там же стояла и кастрюля с цыпленком, приготовленным в духовке. Она сказала:
– Увидимся завтра, ладно?
– Почему не сегодня вечером? – поинтересовался Кит.
– Но это же ваш первый вечер в новом доме, вам не захочется…
– Мы были одни в течение целых двух недель, – сказала Крисси так, как если путешествие было приятным, однако долгим. – Во всяком случае, мы уже пригласили друзей семьи. – Приглашено было ее семейство: мать, отец, пара сестер и брат. Еще одна ее сестра, замужняя, жила почти по соседству. Возможно, также придет она, ее муж и маленькая дочь. Вряд ли будет еще кто-нибудь. – Конечно, ты должна прийти.
Эмма была разочарована. Тет-а-тет, который она хотела создать для них, нарушался.
Собралась большая компания. Маленькая комната была полна родственниками. Когда время перевалило за десять, Эмма решила, что с отца довольно. Мать Крисси – веселая душа – громко хохотала. А Томас Чандлер всякий раз зычно призывал всех вести себя потише, когда шум нарастал.
Эмма извинилась:
– Я иду на новую работу завтра. Думаю, нам пора. Не хочется опаздывать.
Ее отец с готовностью встал, и Крисси отвела Эмму в спальню, чтобы взять пальто.
– Так много грязной посуды, – сказала Эмма, – и у вас было такое долгое путешествие. Возможно, я бы лучше…
– О, мы отложим это на завтра, – отмахнулась Крисси, целуя Эмму. – Пока, Эмма, – попрощалась она, – спасибо, что все так хорошо устроила. Все выглядело прекрасно, но ты и не представляла, насколько тут тесно. Пока не пригласишь несколько человек, это не видно, правда?
Тон у нее был задумчивым и напомнил Эмме о клиентке, возвратившей ей как-то платье.
«Когда я принесла его домой и надела, то выглядела в нем как-то не так. Теперь я не уверена в том, что оно мне нравится», – сказала тогда клиентка.
Итак, новая квартира для них, новая работа для Эммы. Следующее утро стало для нее своего рода испытанием – встреча с новыми коллегами. Она уже встречалась с управляющей на собеседовании. Паула Матеус, изящная блондинка, представила Эмму другим пяти работницам.
Магазин был отделан в приглушенных тонах, устлан толстыми коврами – вообще все здесь служило тому, чтобы богатые клиенты могли покупать себе дорогую, качественную одежду.
В течение дня Эмма и ее коллеги перезнакомились. Девушки засыпали ее вопросами – они хотели знать о ней. Эмма рассказала им о своей предыдущей деятельности, что не замужем, что живет с отцом в Хардичах.
Дженни, одна из девушек, воскликнула:
– Хардичи! О да, мисс Хардич наша постоянная клиентка. – Затем более сдержанно добавила: – Миссис Хардич тоже была…
Это не удивило Эмму. Сара Хардич была требовательна к одежде, но здесь были модели, способные удовлетворить ее.
В одной из витрин был выставлен костюм из бархата цвета тутовых ягод. На единственной фотографии Гиллиан, которую видела Эмма, та была одета в бархатное вечернее платье. Был ли бархат ее любимым материалом? Подходила ли она к этому костюму, касалась ли его тонкими пальцами?
Дженни спросила:
– Вы знали ее? – И, приняв слабое движение головы Эммы за кивок, она продолжала: – Как же она была красива! Всегда так счастлива, всегда улыбалась. Как же это все ужасно вышло!
– Да, ужасно, – сказала Эмма. Лицо с фотографии ярко всплыло в ее памяти – светлые густые волосы, собранные на затылке в узел, – улыбающаяся Гиллиан в бархатном платье…
Темп жизни здесь был более спокойным, чем в Лондоне. Эмма закончила свой первый трудовой день усталой, но не обессиленной. Корби обещал, что приготовит ужин в «Милл-Хаус» сегодня. Она купила отбивные в полдень на случай, если он не выполнит обещание или просто забудет. Но когда она зашла в кухню, она нашла его там, и что-то булькало в кастрюле.
– Ах, работница наша! – сказал Корби.
– Что это?
На плите булькали сосиски. Он открыл духовку, демонстрируя почки, помидоры и ветчину.
Эмма сказала:
– Я не уверена, что хочу видеть вас в моей кухне. – Она поставила корзину на стул, сняла пальто и повесила его за дверью. – Вы зашли к нам в субботу только для того, чтобы помешать, не так ли?
– Не совсем так. Я не видел Марка Хардича несколько месяцев, не считая свадьбы в церкви. Он мог бы измениться к лучшему.
Свадьба была первым случаем появления Марка на людях после несчастного случая. Она спросила:
– Вы имеете в виду, что не видели его с тех пор, как его жена была убита?
– Именно.
– И вы ожидали, что несчастье изменит его к лучшему? – с горечью произнесла она.
– Это могло случиться.
Эмма даже вздрогнула от его грубости. Плохо он знал Марка. Марк Хардич гордый и одинокий человек, познавший большое горе, а Корби видел в нем только раздражение.
– Я работаю в магазине, где постоянной клиенткой является Сара Хардич.
– Она знает? – Он снял тарелки с сушилки.
– Гиллиан также покупала там одежду, – продолжила она. Эта информация, похоже, не произвела на него впечатления. – Мне сказали, что Гиллиан была всегда счастлива, всегда улыбалась.
Она наблюдала за лицом Корби. Он не реагировал. Поставив тарелки на стол, он наконец сказал:
– Будет лучше, если вы помоете посуду. Все-таки это ваша кухня.
– Действительно ли она была счастлива? Как вы думаете, она была счастлива?
Он обернулся, посмотрел на нее своими жесткими темными глазами и так же жестко спросил:
– Что вы хотите услышать? Что Марк Хардич не любил свою жену?
– Нет! – поспешила опровергнуть она, подумав, что Корби может решить, что Эмма ревнует к Гиллиан.
– Все, что я знаю, – сказал Корби, – это что он поклонялся земле, по которой она ходила.
– Тогда она, должно быть, была счастлива, – задумчиво сказала Эмма.
– Это ответ на ваш вопрос. И не спрашивайте меня о Гиллиан Хардич. Я не одобряю ваше соревнование с ней.
Это было ужасно, но Гиллиан не давала ей покоя. Однако Корби нечего было о ней и спрашивать. А также Марка Хардича, если это будет в ее силах.
Они ели. Эмма рассказала им, как прошел у нее день. Ее отец был занят счетами, которые принес Марк, копируя их, чтобы дополнить свои материалы. Корби сказал, что он пишет «Ужас пришел улыбаясь».
– А вид Реонского холма? – спросил Томас Чандлер. – Вы весь полдень провели там, не так ли?
