Марк был одет в отлично скроенный коричневый костюм, кремовую рубашку, коричневый галстук. Он стоял, смотря на нее, как если бы этот момент был труден для него тоже.
– Привет, – наконец сказал он.
Она пригласила:
– Входи, Марк.
Итак, был Марк Хардич. Который все еще, возможно, хотел дружбы от Эммы Чандлер, не больше. Если это так, пусть будет так. Она не станет навязывать свои условия. Она не помнила то время, когда не любила его. Только рядом с ним она ощущала смысл жизни. Марк держал папку:
– Я принес это для твоего отца.
– Спасибо. Ты хотел бы передать это ему?
Они медленно шли через холл. Она сказала:
– Крисси и Кит возвращаются завтра.
Поскольку Крисси возвращалась, чтобы начать работать в конюшнях с понедельника, конечно, он знал это. Он спросил:
– Куда они ездили?
– Путешествовали по Озерному краю.
У двери гостиной Марк начал:
– Эмма…
Дверь была немного приоткрыта, всего на пару дюймов. Они услышали голос Корби, было не разобрать, что он говорит. Марк нахмурился.
– Да? – отозвалась Эмма.
Марк молча открыл дверь. Томас Чандлер поднялся поприветствовать его:
– Добрый вечер.
– Добрый вечер, – ответил Марк.
Корби остался сидеть. Марк слегка кивнул Корби, и Корби тоже сдержанно ответил кивком. Их ненависть друг к другу была открытой и пугающей.
Крисси говорила, что Марк был недоволен, когда Корби купил землю вокруг мельницы, но Эмма не думала, что так сильно. Атмосфера накалялась.
Марк протянул ее отцу папку. Томас Чандлер, поблагодарив его, вынул желтоватые страницы и положил их почтительно на стол.
– Разве вы не присядете? Глотните чего-нибудь.
Марк подчеркнуто любезно отказался:
– Спасибо, нет. Мне надо идти.
Если бы не Корби, он остался бы, Эмма была уверена. Она спросила:
– Может, останешься? – но без надежды. Марк Хардич был не тот человек, которого можно было переубедить.
Она сказала:
– Жалко. Я провожу тебя. – Была вероятность, что в те немногие минуты, когда они будут наедине, по дороге к двери, Марк пригласит ее прогуляться или поужинать вместе.
Но этого не произошло. Он словно хотел поскорее покинуть этот дом. У двери Эмма попрощалась:
– Доброй ночи.
Тогда он остановился и прекратил наконец хмуриться.
– Доброй ночи, Эмма. Я рад, что ты вернулась, – сказал он, взяв ее за руку.
– Так ли?
Не отпуская ее руки, он подтвердил:
– Так.
И спокойствие вернулось к ней.
Она не пошла в комнату. Выждав, пока Марк скроется из виду, она спокойно двинулась к квартире Кита и Крисси.
Ей нечего было там делать до завтра. Но если бы она столкнулась с Корби прямо сейчас, она, вероятно, потеряла бы всю свою выдержку. Если он и Марк не могли переносить одного вида друг друга и он знал, что Марк зайдет в «Милл-Хаус» сегодня вечером, любезнее было держаться от него подальше.
Она, вероятно, спросит его при случае об этом. Завтра, когда она будет спокойнее.
Комната имела нежилой вид. Все было новым, кроме того – идеальный порядок. С Китом это не продержится долго. Да и Крисси обычно оставляет бедлам после себя. Она выросла в большом неопрятном семействе, в большом неопрятном доме.
Эмма присела на новый диван, который она подарила им на свадьбу. Она пришла сюда первой, даже раньше самих хозяев. На полках не было еще книг или журналов. Они хотели взять напрокат телевизор, как только вернутся, а приемник увезли с собой. Эмма пробыла у них более часа. К этому времени ее раздражение спало, и она пошла домой, готовая слушать объяснения Корби.
Она вошла в дом. Отец был один, Корби ушел. Он сидел за столом, просматривая страницы старых счетов, которые Марк принес ему.
– Привет, – сказал Томас Чандлер. – Уже вернулась?
– Я только прогулялась до квартиры.
Он думал, что она ушла с Марком. Она спросила:
– Почему Корби пришел сюда сегодня? Он знал, что зайдет Марк, и ты мог бы предвидеть, что они столкнутся.
Томас Чандлер задумчиво потер за ухом:
– Я не осознавал, что они так ненавидят друг друга. Конечно, я никогда не видел их вместе прежде. Я знаю, что много говорилось относительно той продажи.
– Это было более чем год назад, – заметила Эмма.
Ее отец кивнул:
– Ах да, но Хардичи всегда действовали по своей воле в этих краях. А Корби тоже не привык быть последним. Он дал весьма хорошую цену.
– И хорошо, – сказала Эмма едко.
Марк был настоящий аристократ, так же как Корби был настоящий цыган. Они были рождены, чтобы ненавидеть друг друга.
Марк был обижен, а Корби провоцировал. Эмма сказала:
– Это в последний раз. Больше они не встретятся под этой крышей.
– Да, – согласился отец, – Это было неудачно. Но Марк Хардич хоть не потратил время впустую при прощании? – Он взял ее руку, как он делал раньше, но не задержал, когда она отдернула ее.
– Нет, – произнесла Эмма.
– Корби уехал в очень дурном настроении.
– Что он говорил?
– Не много, – сказал Томас Чандлер, – за исключением того, что он надеется – ты знаешь, на что идешь.
– И что это значит?
– Я не думаю, – сказал Томас Чандлер спокойно, – что он верит в то, что жена Марка Хардича была счастливой женщиной.
Глава 4
Кит и Крисси вернулись домой ранним вечером на следующий день. Их машина длинно и хрипло посигналила, остановившись во дворе «Милл-Хаус». Эмма, услышав гудок, подбежала к окну и тут же поспешно выбежала на улицу.
Они оба смеялись. Кит опустил стекло вниз, и Крисси высунулась наружу:
– Мы только что видели маму. Она сказала, что ты вернулась. Это здорово!
– И это все? – спросила Эмма. – Вы хорошо выглядите, вы оба. Брак пошел вам на пользу.
– Рекомендуем, – сказал Кит.
– У нас был изумительный отпуск, – продолжала Крисси. – Что само по себе подозрительно и ничего не доказывает. – Она снова засмеялась. – И конечно, я еще не была у нас дома! Как там наша небольшая чудесная квартирка?
– Ожидает вас, – сказала Эмма и добавила: – Разве вы не зайдете хоть на минутку?
Кит снова завел двигатель.
– Мы лучше съездим туда и разгрузимся. Как папа?
