Она запнулась. Не может же она, в самом деле, сказать, что никакого бойфренда у нее нет!
– Думаю, он не может пойти.
– Ах, ты думаешь. – Пинки скрестила руки на груди и выставила вперед одно бедро.
– Он точно не может пойти. – Лаки уставилась в пол и направилась в свою комнатушку. – И я не могу пойти тоже.
Да и как бы она могла пойти теперь? Ей не хочется быть рядом с другими мужчинами. Ни с одним из них. Долгие годы она пыталась стереть тот случай из памяти. Но себя не обманешь. Она влюбилась в Сэма Керка летом 1986 года. А тот воспринимал ее лишь как подругу детства.
И хуже всего то, что он тогда послал вместо себя замену, Алана Паркера, своего уже начавшего лысеть приятеля, младшего брата Сандры-неряхи. Это было как плевок в лицо или пощечина.
В конце концов, она была даже рада, когда Сэм вернулся в школу в Мемфисе, иначе она бы просто его убила. И после всего этого она даже думать не может о том, чтобы идти на пикник. Особенно с кем-то, кого ей выберет Сэм Керк. Черт возьми, и зачем только она его об этом попросила? Кто ее за язык тянул?
– Знаешь, Рик будет просто в ярости.
– Это по какому такому поводу Рик будет в ярости? – поинтересовался в дверях мужской голос, заставивший Лаки обернуться.
Пинки бросила на нее короткий взгляд. Рик нахмурился и повторил вопрос:
– Так от чего я должен прийти в ярость?
Лаки тяжело вздохнула, посмотрела на Пинки, а затем перевела взгляд на Рика.
– Я не могу пойти на пикник.
Он усмехнулся, подошел к шкафу с файлами, выдвинул ящик и начал рыться в бумагах.
– Кто-то умер?
– Нет.
– Умирает? Или смертельно болен?
– Нет.
– У. кого-то свадьба, день рождения? Или кто-то возвращается из заморского путешествия?
Лаки отрицательно покачала головой.
– Нет.
Рик круто развернулся к ней.
– Тогда почему же ты не идешь?
Лаки проглотила комок в горле.
– Я... я... – Ну не говорить же ей, что ей просто не с кем пойти! Что она не может идти одна, потому что отшила Мэтта! Что не хочет идти, потому что у нее разбушевались гормоны! – Это личное.
– Посещение пикника – часть твоей работы, Лаки.
– Нет, Рик, это ведь не относится к моим непосредственным обязанностям. Пикник же не в рабочее время, правда?
Он посмотрел ей прямо в глаза:
– Да, Лаки, если говорить формально, ты права. Но ты знаешь мое мнение по этому поводу и знаешь, что я хотел бы видеть тебя на этом пикнике. Поэтому, если у тебя нет действительно уважительной причины для отсутствия на мероприятии, которое является кульминацией годовой работы паркового департамента Пибоди, ты просто обязана там быть.
Лаки снова вздохнула. Рик говорил так, словно взвесил каждое свое слово.
– Ну, я... хорошо, я попробую.
Он кивнул, выудил наконец из ящика нужный файл, пошел к двери, но, прежде чем выйти, обернулся.
– Отлично. Значит, увидимся четвертого июля. Кстати, ты отвечаешь за волейбольный турнир.
Он вышел, а Лаки повернулась к хихикающей Пинки.
– Заткнись, будь добра!
– Да я и слова не сказала!
Лаки направилась в свой кабинет и с силой захлопнула дверь.
В животе у Лаки все время урчало и бурлило, но она и думать не могла об ужине, хотя за целый день не проглотила даже маленького кусочка. Ее начинало тошнить, голова кружилась и болела, но был ли истинным виновником этого голод?
Нет, все-таки ей нужно поужинать, хотя она и гнала упорно эту мысль, потому что ужин означал встречу с Сэмом. А также что-то «твердое и сытное».
О Господи! Лаки завернула на дорожку перед гаражом, припарковалась, выключила мотор и уронила голову на рулевое колесо, при этом случайно задев гудок, жалобно и громко просигналивший. Лаки резко отстранилась, ударилась головой о боковое стекло, а затем повалилась на сиденья, скользнув затылком по кожаной спинке.
Она закрыла глаза, и перед ее мысленным взором предстали чудесные утренние вафли. Как же они замечательно смотрелись! А как замечательно смотрелся Сэм... И тут она вспомнила, как злилась и обижалась на него одиннадцать лет назад, когда он так подвел ее на выпускном вечере. И как ей было тогда больно.
И сегодня утром он попросту дразнил ее, как дразнил всегда. Они никогда не будут вместе, и ей нужно выбросить все подобные мысли из головы.
Лаки усмехнулась и потерла свой разговорившийся живот. Может быть, если полежать тут тихо и спокойно несколько минут, тошнота пройдет, и она сможет пойти домой, позвонить Сэму и невозмутимо сказать ему, что не придет к ним на ужин. Потом она съест фруктов, йогурт или что-нибудь в этом роде и ляжет спать.
Да. Именно так она и сделает. Ляжет спать и забудет про испорченный выпускной вечер и взбалмошного соседского мальчишку.
Кусочки мяса аппетитно шипели на решетке гриля. А вот и Лаки. Сэм видел: она подъехала к гаражу около задней стены дома, как делала это каждый день в течение многих лет. Он перевернул мясо, увернулся от пламени, заплясавшем в тех местах, где жир капнул на угли, и вдруг услышал сигнал ее грузовика.
Он быстро обернулся и замер в ожидании. Видимо, Лаки задела гудок, когда вылезала из кабины. Тут он заметил, что она нагнулась над сиденьем. Наверное, наклонилась, чтобы взять что-нибудь.
Сэм ждал.
Жарящееся мясо шипело, взрывалось и плевалось маслом.
В кабине грузовика не было никаких движений. Лаки по-прежнему не поднималась с сиденья.
Сэм ждал.
Внезапно он почувствовал едкий запах и помахал рукой, чтобы разогнать дым.
Он все еще не видел, чтобы Лаки встала.
Что-то было не так. Он отшвырнул вилку для барбекю. Что-то случилось с Лаки. Так вот почему она сигналила! Господи!
Сэм промчался через дворик, перепрыгнул через валявшийся на дороге велосипед Джей-Джея, перебрался через живую изгородь и подбежал к открытой дверце грузовика Лаки.
О Боже! Она лежит поперек сидений! И стонет.
– Лаки!
Он потянулся, схватил ее обеими руками и посадил.
– Лаки! С тобой все в порядке? – Сэм осторожно похлопал ее по щеке.
Она отстранилась и широко открыла глаза, с изумлением вглядываясь в него:
– Сэм? В чем дело? Что ты тут делаешь?
– С тобой все в порядке? Что случилось?
Лаки ударила себя кулаком по лицу.
– О чем, черт возьми, ты толкуешь? Ничего не случилось. Все со мной нормально.
