— Денис, это Тоня. Здравствуй.
— Тоня... Извини, я не могу сейчас говорить. У меня... — Он запнулся, но всего на секунду. — У меня гости.
— Ладно, пока, — сказала я и повесила трубку.
Ни за что не поверю, что в такой день Денис будет принимать гостей. Вероятно, у него опять милиция.
Я пошла на кухню и сообщила об этом Мадам. Она покачала головой. Что она имела в виду — не знаю. Может, жалела Дениса, а может, была расстроена нетактичным поведением милиционеров.
Мадам сидела и молчала. Я физически чувствовала волны депрессии, исходящие от нее. Это было невыносимо.
Вдобавок наше общее настроение еще более портила погода: за окном потемнело, подул сильный резкий ветер с каплями дождя; в щелях форточки засвистел сквозняк. Я смотрела на улицу и ощущала себя опустевшей до самого дна души, если у души есть дно. Примерно в такой пустоте был сейчас Миша. Но только если я еще вернусь в мир живых, то он — уже никогда.
Это слово «никогда» ужасало меня и раньше. Я никак не могла его осознать. Я ассоциировала его с небытием и пыталась сравнивать мое будущее небытие с моим же прошлым, то есть со временем, которое было до моего рождения, — в первом меня не будет, а во втором не было. Но эти тождественные понятия, разделенные моей жизнью, не связывались между собой, так как у прошлого небытия не было начала, зато был конец (мое появление на свет), а у будущего было одно начало. Поэтому будущее меня всегда пугало.
Прохожие, идущие и бегущие по улице, своим постоянным движением втянули меня в круговорот тоскливых мыслей и не менее тоскливых чувств. В данный момент меня угнетало все вокруг: тонкий бледный лик Мадам, тусклый свет кухонной лампочки, серый день за окном, ветер с брызгами дождя... Пора было с этим кончать.
— Не могу бездействовать, — сказала я наконец. — Так мы все в психушку попадем. Давайте чем-нибудь займемся.
Она подняла на меня глаза, блеклые, серые, как последнее осеннее утро.
— Чем?
— Чем угодно. Хотя бы в карты сыграем.
Я сама понимала, что внесла не совсем удачное предложение. Мадам в принципе не любила карты, а в такой день, как нынешний, это должно было показаться ей кощунством.
Но она, как воспитанный человек, опять промолчала. Только отвернулась к окну.
— Тогда пойдем гулять.
Мадам вздохнула. Она еле ползает даже по квартире, какие уж тут прогулки. Тем более погода...
— Снова не подходит? Тогда...
— Тоня, не надо ничего придумывать. Давай просто посидим и помолчим.
— Не хочу, — сказала я, — вы же знаете, Владислава Сергеевна, я не умею погружаться в свои чувства.
— Ты просто боишься, — ответила проницательная Мадам. — Твои чувства столь глубоки, что ты в них утонешь.
— Верно подмечено, — усмехнулась я. Мне не слишком понравилось это высказывание, но спорить не было смысла — Мадам очень хорошо знает русский язык и владеет им в совершенстве, и письменно, и устно, так что я ее не переговорю. — И что вы можете предложить взамен?
Она помолчала, обдумывая. Наверное, ей хотелось, чтоб я ушла и она могла бы остаться наедине со своей депрессией. Но я не собиралась уходить. Она это понимала прекрасно.
— Тоня... — сказала она нерешительно. — Я признаюсь тебе... Я очень обеспокоена тем, что случилось с Мишей... Нет-нет, не смотри на меня с такой горькой усмешкой. Я совершенно правильно выбрала слово. Сейчас я говорю о самом факте Мишиной смерти. Он молодой, здоровый и очень сильный. Если бы у него вдруг обнаружилась неизлечимая болезнь, или на него напала банда хулиганов, или его сбил бы на улице автомобиль — это можно было бы понять и рано или поздно смириться. Но ведь дело было иначе: он пригласил друзей, и один из них... Непременно должен быть один из них, Тонечка. Кто же еще? И вот я обеспокоена таким вопросом...
— Кто это сделал?
— Да, кто это сделал? Денис сказал, что слышал часть разговора сыщиков. Мол, никаких следов драки не было. Ты можешь себе представить, чтобы Миша, даже с его ангельским характером, добровольно подставил голову под молоток?
Я вздрогнула.
— Его убили молотком?
— Пока не знаю. Я назвала первое, что мне пришло в голову.
Мне было очень плохо. Я боялась, что Мадам заметит мое состояние и поймет, что я сижу здесь только ради нее. А поняв, попытается все же выпроводить меня. И каково ей будет одной? Возможно, я была излишне самоуверенна, но мне казалось, что ей будет лучше со мной. У меня просто не хватало совести бросить старушку в такой ситуации.
Глубоко вздохнув, я встала и сказала:
— Пойду куплю еще пива.
— Лучше водки.
Это заявление нашего божьего одуванчика поразило меня — я никогда прежде не видела, чтобы она пила водку. Я, кстати, тоже пила ее всего два раза в жизни, да и то тайком от моих старших товарищей. А тут Мадам сама предлагает мне...
— Вы предлагаете нажраться? — напрямик спросила я.
Мадам издала легкий стон.
— О, Тоня, нет. Я предлагаю выпить по стопке, и все. Больше я и не смогу. Да и ты, наверное, тоже.
Я загадочно улыбнулась: это я-то не смогу выпить больше стопки водки? Да я хоть бутылку выпью, и ничего. Тут я вспомнила, как печально закончились для меня те два раза (в обнимку с унитазом), и загадочная улыбка слетела с моих губ. Я смутилась, закашлялась и вышла из кухни. Кажется, Мадам усмехнулась мне вслед, но я не уверена.
Я взяла ключ от квартиры, чтобы потом не беспокоить хозяйку, сунула под мышку ее старый черный зонтик и отправилась в магазин.
Когда я вернулась с чекушкой, квартира была полна новых гостей. На кухне толклись Менро, Константин Сергеевич и сама Мадам; из комнаты доносился визгливый голос Пульса, а отвечал ему вроде бы Вадя. Странно, я думала, что Вадя не знаком с Мадам. Может, его приволок с собой Пульс? С него станется...
Точно: это был Вадя. При виде меня Пульс скривился и отошел в угол, а Вадя состроил трагическую мину. Я верю, что он переживал гибель Миши, хотя и знал его мало, — Вадя крайне чувствителен. Тем более Миша должен был играть роль в его новом фильме.
— Здравствуйте, Тоня. Вы, я вижу, тоже здесь?
Очень умно, ничего не скажешь.
Я молча кивнула ему в ответ и после некоторого колебания все-таки выставила бутылку на стол. Вопреки ожиданию ни Пульс, ни Вадя не обрадовались. Причина их равнодушия к моей водке открылась чуть позже. Оказывается, они сами принесли по поллитре, а Менро запасся даже двумя бутылками портвейна. Короче говоря, люди собрались на репетицию поминок.
Я бы с удовольствием посидела с ними и выпила, но мне очень не хватало Саврасова и Дениса. Я не стала спрашивать у Вади, где Михаил Николаевич, так как догадывалась, что он поехал домой, но Денис... Наверное, сыщики уже покинули его квартиру — прошло почти два часа с того момента, как я ему позвонила.
